«Змиулан» двигался быстро. Над бортом подняли длинный щит, повернутый тыльной стороной, – Русы шли с миром. Воины Ингольвсона, как он заметил краем глаза, все же предпочли держать оружие под рукой. Стурлауг мысленно похвалил их. Никогда и никому не доверять до конца было его девизом. Возможно, поэтому он и жив еще до сих пор. Хевдинг усмехнулся. Русы с «Пардуса» повели себя иначе. Они сбежались к берегу и приветственно вопили, размахивая оружием. Ингольвсон понимал и их, только что заново обретших своих братьев.
Он поправил пояс с мечом и стал спускаться к берегу, чтобы встретить своего старого приятеля. Видать по всему – не миновать застолья…
На гобелене был изображен сокол, выхватывающий из воды серебристую рыбину. Ольбард смотрел и не мог надивиться яркости красок и совершенству, с которым неведомый мастер передал строение птицы. Тот не забыл ни одного перышка, и птица казалась живой, вода – текучей, а рыба – трепещущей. Еще немного, и вода выплеснется из неведомого водоема. Реки, озера?.. Вращающееся … Тревожные ощущения возникли и только усиливались тем сильнее, чем дольше Ольбард разглядывал гобелен. Что-то было не так со всем этим… Он почувствовал легкое головокружение. Картина вдруг надвинулась, и… он увидел.
Озеро вращалось. Над его поверхностью волнами стелился туман, отчего вода казалась странного белесого оттенка. Волны воды и тумана медленно двигались по спирали, приближаясь к невидимому отсюда центру. Стояла тягучая тишина, и ум прозревал там, куда стекались бледные струи, исполинский водоворот, беззвучно рушащийся в бездну. А над всем этим парила тяжкая крестообразная тень…
Теперь он знал, что гобелен изготовили не в далеких городах Сина или блистательном Царьграде. Люди ныне не умеют остановить мгновение, а те, кто создал это чудо, могли… Это было в столь седой древности, что даже до Посвященных дошло о ней слишком мало знаний. В те времена Север не был холодным, и диковинные звери бродили по равнинам исчезнувших ныне земель, которые поглотил теперь Ледовитый океан. Тогда здесь жили люди, славные своей мудростью и силой. Предки нынешних ромеев называли их гипербореями, то есть живущими за северным ветром. В середине Хайрата – страны, где они жили, находилось вращающееся озеро, и водоворот в центре него вел к Истоку Сущего. Над озером висел в воздухе Храм Двенадцати богов, созданный в форме креста. И были боги суть – Силы, по-ромейски – энергии. Был мир, земля процветала, и предки теперешних народов учились у Севера мудрости. Потом, как водится, была война, которая едва не разрушила Землю. Север одержал победу, но цена была слишком велика. Воды поднялись и поглотили все. Исчезло озеро и летающий храм. Путь к Истоку, как казалось людям, был утерян навечно…
Это легенда. Возможно, все было не совсем так… А быть может, совершенно иначе. Но остались каменные глыбы вдоль Ледовитого океана, Малые храмы, творения древних и знаки на скалах. Остались Посвященные и их Знание. Знание, что странствует еще где-то меж времен. Храм Двенадцати Богов и Путь к Истоку может быть обретен вновь…
– Что, нравится? – голос Стурлауга звучал как будто из-под земли. – У меня еще один есть. На нем огромный полосатый кот с клыками как кривые ножи, крадущийся среди трав. Но мне больше нравится этот. Думаю, за один такой гобелен можно купить три, а то и четыре кнорра,[36]доверху набитых роскошными арабскими товарами. В чем, в чем, а в этом я разбираюсь.
– Где ты это взял? – Ольбард обернулся к Ингольвсону, и в глазах его таилось мрачное пламя. Стурри ничего не заметил, погруженный в мысли о размерах добычи. Хитрая усмешка спряталась в его бороде.
– Друг! Ты удивляешь меня! Какой рыбак выдаст хорошее место для ловли другому? Впрочем, я готов с тобой обсудить этот вопрос. Дело в том, что мне нужна помощь…
Длинный стол ломился от снеди. Воздух в зимовье звенел от голосов. Старшие из обеих дружин уже закончили насыщаться, пили меды и пиво. Молодшие[37]подносили им, ожидая своей очереди. В очаге трещал огонь, разметывавший искры. По бревенчатым стенам плясали тени. Воины играли в слова, подзуживая друг дружку, и плох считался тот, чей ответ не был острее клинка. Только настоящие мужи могут играть в эту игру, не хватаясь за мечи.
Стоял невообразимый гам. Кто-то хохотал над удачной шуткой, кто-то обсуждал с соседом новую сагу Греттира. Вожди сидели бок о бок во главе стола и тихо беседовали. Ольбард вполуха слушал, как Ингольвсон что-то втолковывает ему насчет обоюдной выгоды. Из головы не шло видение медленно вращающихся вод. Теперь он знал из только что прозвучавшей саги, что урмане взяли на щит какое-то большое капище в Биармаланде, далеко на восходе. Действительно ли метал в них перуны[38]колдун? Что здесь правда? Откуда в тех землях столь богатое капище или, быть может, град? И вопрос, страшный в своей сути, – не мог ли это быть один из храмов древних? Судя по гобелену – мог. И если так – то что делать с урманами? Стурлауг ему старый друг. Многих из его хирда Ольбард знал не одну зиму. Они ели один хлеб… Вещи древних могли попасть в неведомый ограбленный град разными путями, но если все же это был храм… Урмане осквернили святое место, и тогда… Ольбард понимал, что добром они добычу не отдадут. Они заплатили кровью. Значит, будет бой, и неизвестно, кто победит. Но кровь, что прольется в этом бою, искупит зло… Стало быть, нужно дождаться конца пира, выйти на гору возле зимовья и спросить Перуна. Если бог воинов не ответит, то ответит Единый. И если викинги свершили непоправимое, крови течь!
– …Знаешь, эти грабители из Халогаланда. А у меня слишком мало людей, – голос Стурлауга звучал доверительно. – И один шнеккер, чуть ли не до края бортов набитый добычей. Я отдам четверть твоему хирду, если только вы проводите нас мимо этих шхер. Поверь – это несметные богатства. Если поможешь – я твой должник, а ты знаешь – я всегда отдаю долги. Ну, что скажешь?
Ольбард покачал головой – он не хотел пока давать ответ.
– Послушаю, что скажут кмети.[39]Ведь мы как раз идем оттуда, куда ты зовешь нас снова, а до зимы мне нужно быть в Белоозере.
– Ладно, я не тороплю, – Стурлауг подставил рог, чтобы один из молодших наполнил его медом, – твоим людям нужен отдых…
В этот момент зал снова взорвался хохотом. Кто-то кричал, захлебываясь смехом:
– Куда тебе, Торир! Ты уже забыл, как мочился под себя и гугукал, словно младенец, стоило тебе лишь взглянуть на бабу?!
Здоровенный русобородый урманин под дружный хохот вскочил с места и, указывая на соперника полуобглоданным кабаньим ребром, насмешливо прорычал:
– Посмотрел бы я на тебя, Торфин, если бы ты сумел взобрался на эту ведьму! Благодари Хагена, что он швырнул тебя через борт, иначе ходить тебе под себя точно так же! И уж тебя-то она лечить не стала бы! Я был, помнится, еще не совсем в себе, но прекрасно видел, как мелькнули в воздухе твои пятки. Воистину надо проверить – не выросли ли у тебя крылья?
