Криспин даже не взглянул на него.
— А было когда-нибудь, чтобы ты работал целый день?
— Не по-дружески это, мастер Криспин, — буркнул тот и натянул капюшон по самые брови.
Криспин потер ладонями горевшие глаза.
— Я никого не хотел обидеть.
Мужчина поднялся и, покачиваясь в пьяном возмущении, отошел, едва не столкнувшись с Гилбертом.
Гилберт обошел пьянчужку, потом окинул Криспина взглядом и знаком велел Нэду принести вино и кубки. Он сел напротив Криспина, сложив на груди руки, и после продолжительного молчания Криспин поднял глаза.
— Что?
— Ты не в настроении, только и всего. Я просто жду, когда ты мне расскажешь.
— Что расскажу? Что я нищий? Что я пустое место в глазах двора? Это ты и так уже знаешь.
Гилберт посмотрел на лук и стрелы.
— В чем дело? Тебя так допекают эти учения?
Криспин провел ладонью по подбородку, ощутив пропущенную при бритье щетину. Представил Майлза на земле, а себя над ним. Почему он не перерезал этому ублюдку горло, когда была возможность? И кого, Бога ради, выгораживает Майлз?
Криспин посмотрел на Гилберта.
— Сегодня я неожиданно встретил одного старого знакомого.
— Я так понимаю, этот старый знакомый вызвал у тебя неприятные воспоминания.
— Именно так. — Криспин непроизвольно понизил голос. — Этот человек, которого я сегодня встретил… я не видел его семь лет. Это он был зачинщиком того заговора.
Гилберт подался вперед, словно хотел заслонить себя и Криспина от любопытных взоров. Уточнять, что за заговор, нужды не было.
— Не может быть!
Впервые Криспин заговорил о Майлзе с другим человеком. Какое это имело значение? Майлз прав. Кто поверит Криспину после стольких лет?
Криспин посмотрел поверх плеча приятеля. Где же Нэд с вином? Такой разговор надобно сдобрить выпивкой.
— Получив деньги на организацию заговора, — продолжал Криспин, — этот человек остался в тени, никто из нас не выдал его даже под пытками.
Круглое, от природы добродушное лицо Гилберта вытянулось от ужаса.
— Под пытками? — пролепетал он. — Я не знал, что тебя пытали, Криспин. Ты никогда не говорил. Ты вообще мало об этом говорил.
При воспоминании о пытках у Криспина тревожно засосало под ложечкой. Страх, пахнувший потом и мочой, вонь горящей плоти. Он снова отогнал от себя это воспоминание, заслонив его ненавистью.
— За этим ничего не последовало. Оказалось, что это наименьшая из моих тревог.
— Но, Криспин, почему ты не заговорил? Почему не выдал тогда подлеца?
— Тогда я не сознавал, чем ему обязан. Я понял только через некоторое время, когда все было кончено. Возможно, даже если бы и знал, я все равно не назвал бы его имени.
— Бога ради, почему?
Кристин пожал плечами:
— Это был бы бесчестный поступок.
Гилберт фыркнул.
— Твоя честь. Не много тебе в ней проку.
— Если бы я ее лишился, что у меня осталось бы?
Вино принесли, но сделал это не Нэд. Перед Криспином возникла Лайвит, которая, ставя на стол кувшин, наклонилась гораздо больше, чем необходимо. Сыщик вдохнул пропитавший ее одежду запах дыма от очага и запах пота. Когда женщина наклонилась к нему, Криспин заметил испарину, выступившую на нежной коже меж грудей. Лайвит чуть помедлила, ставя кубок перед Криспином.
— Налить вам? — спросила она.
Мысли о пытках и Майлзе Алейне внезапно отодвинулись в дальний уголок сознания Криспина. Застенчивая улыбка стерла часть затаенной ненависти, которую принес этот день.
— Да, — сказал он.
Лайвит прижала кубок к груди и стала наливать вино. Гилберт, прищурившись, наблюдал за ней.
— Оставь-ка свои штучки.
Она бросила на Гилберта скучающий взгляд и поставила кубок на стол. Для этого ей пришлось сдвинуть в сторону стрелы и лук, и, прежде чем посмотреть на Криспина, Лайвит взглянула на оружие.
— Надо же, какие воспоминания, — сказала она, вызывающе ведя пальцем по изгибу лука. — Мой отец был лучником в королевской армии. Всегда возился с луком и стрелами. Ни о чем больше не говорил.
Криспин следил взглядом за ее пальцем, легко скользившим по оружию.
— И что с ним случилось?
— Умер от болезни, в своей постели. Не так, как ему хотелось бы. — Она со вздохом тряхнула фартуком. — И теперь все эти беспокойства со стрельбой из лука. Просто безобразие.
Она улыбнулась Криспину и удалилась, как бы невзначай оглядываясь через плечо, не поворачиваясь полностью, не встречаясь с Криспином взглядом, но тот прекрасно понял, на что намекает Лайвит.
— Неприятная она, — покачал головой Гилберт.
— Да, — уткнувшись в кубок, отозвался Криспин. — Может, я ищу именно таких неприятностей.
— Не путайся с ней, Криспин. Она чего-то хитрит, и меня это тревожит.
— Не беспокойся, Гилберт. Она вообще-то не в моем вкусе.
Но он следил, как она исчезает за отгораживающей арку занавеской, и представлял себе ее блестящие губы и тело в капельках пота. Гилберт что-то говорил ему, но он не слышал ни слова. С кубком в руках Криспин поднялся и направился в сторону кухни. Гилберт попытался его задержать, взяв за руку.
— Криспин, — предостерег он.
Тот лишь улыбнулся, и, когда двинулся снова, пальцы Гилберта разжались.
Дойдя до арочного проема, Криспин отдернул занавеску. В нише была дверь, ведущая в кухню, которая размещалась в маленькой пристройке, расположенной слишком близко к таверне, чтобы уберечь ее от огня в случае пожара. Криспин просунул голову в дверной проем и обвел взглядом крохотное, меньше его комнаты, помещение. Нэд и служанка жарили мясо, поливая его вытапливаемым жиром. Готовилось мясо в высоком сводчатом очаге. На крюках рядом с очагом висели чугунные котелки, сковороды и разная кухонная утварь, они покачивались от дыма, который поднимался от поворачиваемого на вертеле мяса. На металлическом пруте висел большой чайник, его крышка бренчала от валившего пара.
Грейс сидела у очага на табуретке и чистила репу. Кожура, как осенняя листва, кучкой ложилась на ее прикрытые фартуком колени. Девушка, похоже, делала свою работу не глядя, ее мысли где-то блуждали; Криспину подумалось, что она заглядывает много дальше, чем любой человек в здравом уме. В пылу работы Нэд чуть не споткнулся о Грейс и недобро глянул на нее.
Лайвит стояла у рабочего стола, занимавшего значительную часть помещения. Закатав рукава выше локтей, она месила большой ком теста. Ее грудь была присыпана мукой. Криспин хотел было смахнуть эту муку, но остался на месте, тихонько наблюдая и потягивая вино.
