Спаситель милосердный, не так она представляла себе эту сделку, когда соглашалась выйти за Маккорда. Не такого желала себе мужа.
Правда, она уже давно перестала надеяться на любовь и нежность будущего супруга. Как постелешь, так и поспишь. Сама выбрала себе судьбу. Настало время платить по счетам.
Хизер невольно взглянула на широкую кровать с алым парчовым пологом и постаралась подавить озноб. Заметив, куда она смотрит, Слоан наспех допил кофе, отбросил салфетку и поднялся:
– Прошу простить…
– Куда вы? - испуганно встрепенулась Хизер.
– В вагон для курящих, - бросил он, не оборачиваясь, - игра в покер в самом разгаре.
Хизер мгновенно сникла: слова Слоана живо напомнили ей о губительной привычке ее отца.
– Хотелось бы вернуть хотя бы часть денег, которые пришлось отдать Рэндолфу, - неожиданно для себя принялся оправдываться он. - Можете дочитать свой трактат. Сомневаюсь, что вы станете по мне скучать.
– Но вы вернетесь?
– Опасаетесь, что я могу бросить вас?
– Подобная мысль, честно говоря, мне приходила в голову.
– Я человек слова, герцогиня. И только сегодня произнес брачные обеты.
Хизер опустила глаза и снова принялась играть вилкой.
– Собственно говоря… меня беспокоят приличия… Что скажут люди, если мы… вы…
– Если я оставлю жену одну в брачную ночь? Но кто знает, что мы новобрачные?
– Я… то есть… я думала…
– Думали, что я воспользуюсь правами мужа? Хизер мгновенно залилась краской.
– По-моему, так принято между супругами, не считаете?
Слоан пробормотал проклятие. Мучимый сознанием своей вины перед Хизер и предательством по отношению к покойной жене, он надеялся провести сегодняшнюю ночь в другом вагоне, дать себе и Хизер время смириться с положением, лучше осознать происходящее. Но Хизер, вероятно, права. Почему бы разом не покончить с этим? Обстановка роскошная, салон достаточно просторен, и здесь им никто не помешает. И кровать большая - не то что узкие полки в спальном вагоне.
Да, так, наверное, будет лучше. Получить удовольствие, а заодно и помочь герцогине преодолеть страх перед предстоящим испытанием, тем более что она поглядывает на него, как напутанная кобылка, словно ожидает, что он привяжет ее к кровати и грубо надругается.
Пропади все пропадом, ему и так не по себе! Хотя она вряд ли поверит, что он не в своей тарелке. Никогда еще он не чувствовал себя так неловко с женщиной, настоящей леди с надменными манерами и французскими трактатами, полной противоположностью первой жене-индианке. Сердце терзали мучительные воспоминания, которые Хизер пробуждала в нем, и непрошеные чувства, рождавшиеся при взгляде на нее. Ну почему, почему он не может оставаться равнодушным к ней? Откуда этот-вихрь эмоций?
И все же повернуться и уйти сейчас, пожалуй, чересчур жестоко по отношению к ней. Она наверняка сочтет унизительным остаться одной в их первую ночь. Но в силах ли он остаться? Может ли взять ее и навеки сделать своей? Неотвратимо и навсегда скрепить их брак?
Честно говоря, это вовсе не так уж сложно… если не считать того, что в крепостной стене, которую он воздвиг вокруг себя, появится первая брешь. Не желает он, не хочет поддаться соблазнам этой белой шелковистой кожи, роскошной плоти, изумительного лица. И безумно страшится, что первое слияние придется ему по вкусу и он возжелает повторить его снова и снова. И не сумеет остаться верным памяти Лани. Жалкий изменник!
Но все же его неодолимо тянет к Хизер. Томят воспоминания о вчерашнем поцелуе, о губах, мягких и сочных, как зрелый плод, о том, как она льнула к нему… раздувая пламя вожделения…
При одной мысли об этом его мужская плоть вздрогнула и пробудилась.
Злясь на себя, на свое предательское тело, Слоан прислонился к двери и скрестил руки на груди, смертельно опасаясь, что не выдержит и даст им волю.
– Что же, если хотите, покончим с этим, да побыстрее.
– Если вы не намереваетесь осуществить наш брак на деле…
– Собственно говоря, теперь уже совершенно не важно, что я хочу и чего добиваюсь, - бесцеремонно перебил Слоан. - Вы знаете, что происходит между мужем и женой в постели?
По- видимому, ему доставляет удовольствие мучить ее!
– Не… совсем, - пробормотала Хизер.
Она заметила, что он совершенно не удивлен ее неопытностью. Спасибо Уинни, что не оставила ее в полнейшем неведении. Но Хизер просто сгорала от стыда. Неизвестно, как держаться, что говорить, куда девать руки. Как обращаться с этим безжалостным чужаком, слишком жестким, слишком холодным, не имеющим ни малейшего сострадания и сочувствия к ее состоянию.
– Однако, - упрямо добавила она, - я не совсем невежественна в том, что касается… касается супружеской постели.
Темно- золотистая бровь взметнулась вверх.
– И кто давал вам уроки? Или прочли в очередной толстой книжке?
– Нет, Уинни просветила.
– Неужели? И что именно она сказала?
– Велела… доверять вам. Заявила, будто вы знаете, что делать. Вроде бы поначалу… будет очень больно, но если вы… вы заботливый любовник, потом подарите мне наслаждение.
– И это все?
Хизер побагровела еще сильнее.
– Ну… она еще утверждала, что мне следует попытаться… попытаться… дать вам такое же блаженство.
Хизер показалось, что губы его дрогнули в подобии улыбки.
– Не понимаю, отчего это вас забавляет, - процедила она.
Слоан мгновенно отрезвел.
– К сожалению, герцогиня, не нахожу повода для веселья. Просто трудно представить себе Уинни в роли знатока плотских радостей.
– Знаете… похоже, она прекрасно представляла, о чем говорила.
– И каким же образом вы собираетесь дать мне это самое блаженство?
– Она, по-видимому, считала, что вы мне покажете. Слоан с шумом выдохнул воздух.
– Так и быть, герцогиня. Подойдите. Хизер настороженно уставилась на него:
– Зачем это?
– Вы же сами хотели поскорее завершить нашу сделку. Или хотите провозиться всю ночь?
Хизер поднялась и заставила себя приблизиться к нему. Пол вагона чуть потряхивало, дрожь передавалась ногам, и каждая частичка тела отзывалась тревожным трепетом.
– Думаю, на этот раз инициатива принадлежит вам.
– О чем вы?
– Поцелуйте меня первая! Или духу не хватит?
Он смеется над ней… бросает вызов… и, кажется, вполне намеренно. Знает, что она поднимет брошенную перчатку. Но теперь она боялась меньше и нашла мужество приподняться на носки и прижаться губами к неулыбающемуся рту. И почувствовала слабый вкус виски, а в ноздрях остался чуть слышный запах мужского пота. Но Слоан не шевельнулся, и Хизер, отстранившись, раздосадовано взглянула на него.
