Джон закрыл рот. Вид у него был не на шутку встревоженный.
– Но ведь ты профессиональный агент, Кит. И всегда любил Лондон. Не говорю уже о твоей графине...
Кит расхохотался и звонко шлепнул ладонью по столу. Джон обиженно насупился.
– Ну скажи мне наконец правду.
– Ладно, скажу. Отец отправил меня сюда и заставил писать книгу. Если я за месяц ее не закончу, мне грозит Египет.
– Так ты тут в ссылке? – догадался Джон.
– В каком-то смысле.
– Гм...
– Гм? – возмущенно повторил Кит. – Что ты хочешь этим сказать?
– В последнее время ты был не в себе, Кит.
– Не в себе? Как это понимать?
– Ты стал слишком много пить, – сказал Джон, и прозвучало это первым пунктом в длинном перечне. – Гораздо больше, чем в прежние времена. Нетерпим к людям. Преследуешь замужних графинь, что, по-моему, слишком сложный способ избежать брачных уз.
– Избежать брачных уз? – Только Джону Карру эти слова могли сойти с рук. – А ты сам-то?
– Я берегу себя.
– Для чего?
Джон с загадочной улыбкой некоторое время выдерживал негодующий взгляд Кита.
– Ну, может быть, мне в последнее время и впрямь стало немного скучновато, – пробормотал наконец Кит.
– Нам всем время от времени становится «немного скучновато». Но только ты со скуки мог назвать Чизолма идиотом!
Кит молча признал правоту друга. Для человека, который гордится своим самообладанием, его поведение в последнее время мало о нем свидетельствовало. Его беспокойный ум жаждал сложных задач, энергичное тело – активности. Ему требовалась цель. Он глубоко вздохнул и раздраженно выдохнул воздух. Да, в последнее время он не чувствовал себя счастливым. Джон поднял глаза к потолку.
– Думаю, в твое отсутствие графиня может почувствовать себя одинокой...
Кит зловеще рассмеялся.
– У тебя духу не хватит.
Впрочем, Кит не слишком беспокоился. Может быть, Джон и красавчик, но оба они хорошо знали, что Кит во всем и всегда из них двоих был первый – в стрельбе, в беге, в верховой езде, в плавании, в умении нравиться женщинам. Просто оставаясь самим собой – независимым и упрямым. Но может быть, потому, что он очень старался?
«Нет, – решил Кит бодро. – Я просто лучший».
Напряжение ослабло, и они дружески помолчали.
– Можешь на меня положиться, Джон, – сказал Кит. – Я ничего не скажу – ни отцу, ни кому другому.
– Знаю, – откликнулся Джон, чуть помедлив, и в его словах послышалась непонятная грусть. – А если услышишь что-то от Каролины...
– Сразу же сообщу тебе, Джон. А теперь раз ты допил бренди, то пожалуй, сам найдешь выход?
– Ты меня выпроваживаешь? – притворился рассерженным Джон Карр.
– Я хочу спать. Не забудь, кстати, заглянуть к матери, раз уж ты в Барнстабле, а то я непременно ей скажу, что ты был здесь и не удосужился ее навестить. Только сейчас выйди через дверь.
– Ну ты и скотина, – сквозь зубы процедил мрачно Джон.
Кит захохотал.
После ухода Джона Кит придвинул стул к столу, налил себе бренди, но, вспомнив слова Джона, выплеснул его обратно в графин. Подойдя к окну, уставился в темноту и задумался. Как здесь тихо. Еще пару ночей, и он станет различать звуки леса – крики птиц, беличий писк, стрекотание сверчков. Этот шум ни в чем не уступит оживленному лондонскому шуму. От ночной духоты тело покрылось испариной. Он машинально потер шею, по которой пробежала струйка пота.
Кит присел рядом с кроватью и вытащил сундучок, который хранил со времен детства. Откинув крышку, порылся в сокровищах далекого прошлого – камешки, кости, листья, книжки. Отодвинул свой первый пистолет и наконец достал письмо.
«Мне страшно жаль!» Вот и все, что было в нем сказано. Этот почерк он узнал бы из тысячи других. Два безумных года они обменивались записками. Прятали их в дупле дерева на опушке леса, там, где потом он разрядил пистолет в своего лучшего друга. У Каролины были нелады с правописанием, вспомнил он. Но «мне страшно жаль» она сумела написать без ошибок.
Он ясно вспомнил утро дуэли: хмурый рассвет, птичий трибунал, восседающий на голых ветках деревьев. Облачко пара, вылетевшее изо рта Джона и повисшее в воздухе, словно призрак слов, которые он только что произнес:
– Она этого не стоит, Кит!
Слова были одновременно язвительными и умоляющими.
Но она все-таки стоила этого. По крайней мере, для семнадцатилетнего подростка. Она разрешала Киту гладить свою обнаженную грудь, и ему иногда казалось, что это было самым главным переживанием всей его жизни.
И вот Кит, который всегда опережал в стрельбе, прицелился Джону в плечо...
После дуэли отцы немедленно отправили их в военную академию, где в отсутствие Каролины дружба и раненое плечо благополучно исцелились.
Письмо было послано из городка под названием Горриндж семнадцать лет назад, вскоре после дуэли с Джоном. Городок согласно легенде получил свое имя в честь поэта-герцога, который сошел с ума, безрезультатно подбирая рифму к слову «апельсин».
И вот теперь она попала в беду! Тут не было ничего удивительного – с Каролиной постоянно случались неприятности разного рода. Несчастья валились на нее одно за другим. Все в Барнстабле ее знали и не одобряли.
Но никого она не оставляла равнодушным.
Каролина исчезла в тут ночь, когда на рауте, устроенном отцом Кита, встретила Таддиуса Морли.
Зачем Кит берег это письмо? Наверное, как свидетельство своей победы. Если только такую женщину можно победить. И Джон, конечно, нашел бы письмо, если бы Кит не спал сегодня в этой комнате.
Раз у Джона есть от него секреты, то и Кит имеет на них право. В память о Каролине.
Глава 5
Сколько Каролина себя помнила, она всегда чего-то желала.
Это было как зудящее место, до которого невозможно дотянуться. Как забытое слово, которое вертится на языке. Как сидящая в душе заноза. Желания управляли ею с колыбели. И каждое принятое ею в жизни решение имело целью выполнить то или иное желание.
Само собой, ее жизнь нельзя было назвать скучной.
Так, например, она была твердо уверена, что Таддиус пытается убить ее в результате одного не очень удачного решения, которое она недавно приняла. Она нуждалась в деньгах, а у Таддиуса их куры не клюют. Часть этих денег он заработал не без ее помощи. И вот она сочинила это сентиментальное многословное послание.
Вскоре после этого на нее напали и попытались ударить ножом. Она чудом спаслась. Каролина переехала в другой город и осталась почти совсем без денег. Но и на новом месте на нее снова напали, и снова с ножом. Слава Богу, у нее хорошая реакция и острое зрение. С тех пор она без конца переезжала из города в город.
