Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Максим спросил глупо:
– Почему?
Фирестоун пожевал губами, подумал, ответил неспешно:
– Сначала позвольте заверить, нашу сделку считаю выполненной. Полностью. Вы ее приняли, Аллуэтта у вас поработала… Мы не оговаривали срок, помните? Потому уже завтра можете ее уволить.
Максим пробормотал:
– Но это будет не совсем… порядочно.
– Но мы не обговорили срок, – напомнил Фирестоун. – Так что все законно и даже порядочно. Но если отойти от темы договора, то я очень хотел бы, чтобы она задержалась у вас подольше. Наверное, вы догадываетесь зачем.
– Ни в малейшей мере, – заверил Максим.
Фирестоун коротко усмехнулся.
– Простите, не поверю.
– И все же?
– Она избалованна, – произнес Фирестоун почти доверительно. – Что делать, я старался в меру сил воспитывать ее работящей, но жена баловала и позволяла все. В этих случаях, как можете догадаться, ребенок всегда выбирает то, что легче и приятнее.
– Нужно, – сказал Максим вежливо, только чтобы что-то сказать, – обоим родителям воспитывать одними и теми же словами?
– Да, – ответил магнат со вздохом, – но и это спасает редко. Улица и приятели почти всегда сильнее родительского влияния. Там свобода, бунтарский дух против родительского произвола, романтика неподчинения вообще всему на свете.
Максим сказал с кривой улыбкой:
– То-то мне родители говорили в моем детстве: с этим мальчиком не дружи, он плохой, с этой девочкой тоже…
– У вас мудрые родители, – сказал магнат со вздохом. – И окружение вам подбирали правильное. Завидую им белой завистью. У нас не получилось… И друзья у нее были такие, всех бы утопил, и мать… В общем, шансов практически не было. Я уже смирился, но тут вдруг… я уж и не думал, что она в самом деле способна влюбиться. Все ее подруги так всю жизнь и порхают по курортам, рассекают волны на яхтах и превращаются либо в бездетных стерв, либо в конце концов выходят замуж за таких же стареющих самцов и пытаются в старости жить, как молодые. На это смотреть жалко и противно.
Максим сказал почти мирно:
– Человек вы хороший… где-то глубоко внутри. Но жестокий. Ради своей дочери готовы ломать жизни другим. Это честно?
Магнат развел руками.
– Вообще-то, вы правы. Я обычно средства не очень-то выбираю. Но где я сейчас ломаю жизни? Никто же вас не принуждает на ней жениться!.. И даже спать с нею.
Максим возразил:
– Все в лаборатории знают, что мне навязали эту красивую куклу за большие деньги. И я оказываюсь в роли жиголо, на этот раз все намного хуже: я добровольно иду на эту жигольность. А ей каково, вы подумали?.. Над нею же откровенно ржут!
Магнат посмотрел на Максима с нескрываемым интересом.
– Вам что, ее жалко?.. Вообще-то, понимаю, нам всегда женщин жалко. Инстинкт, знаете ли. На этом и попадаемся.
– Не жалко, – отрезал Максим – Просто это издевательство над нею ничего хорошего не даст.
Магнат отмахнулся.
– Это ее проблемы. Вообще-то, она настолько уверена в своей неотразимости, что это ржание ее ничуть не заденет. Как я думаю. А к вам, повторяю, просьба: если будет возможность, продержите ее подольше. Ну, сколько сможете. Хотите, я прямо сейчас еще десяток миллионов подкину?..
– Мыши столько не стоят, – буркнул Максим.
Фирестоун вскинул брови:
– Мыши? При чем тут мыши?
– Опыты проводим на мышах, – объяснил Максим – А на слонах… это наши цеховые шуточки.
Магнат сказал бодро:
– Могу организовать стадо слонов. Вам откуда: из Африки или Индии?
– Это была только шутка, – нервно повторил Максим. – Нет-нет, у нас средств хватает. И оборудование уже закупили. Но ваши воспитательные меры вряд ли сработают.
– Почему?
– У нас все знают, – объяснил Максим, – кому мы обязаны установкой ККК-3С и новым помещением. Смеются не над нею, а надо мной. А ее даже жалеют.
Магнат крякнул.
– Эх… я знал, что это будет, но рассчитывал, что начнете жалеть хотя бы через пару недель.
– Через пару недель, – заверил Максим нервно, – она вообще нам на головы сядет!
Магнат заулыбался во весь огромный рот, словно Максим сказал невероятно смешную шутку.
– Вообще-то, она такая, – сказал он доверительно, – но и вы человек из кремня!.. Она разобьется о вас, как океанская волна, и ляжет у ваших ног. Только продержитесь подольше.
– Что значит продержитесь? – пробормотал Максим. – У меня что-то вообще нет намерения хоть когда-то и кому-то сдаться.
– Очень на это надеюсь, – сказал магнат серьезно. – Я сейчас прощаюсь, не буду отнимать у вас время, но на будущее просил бы позволения еще разок с вами связаться… если будет крайняя необходимость.
– Хорошо, – ответил Максим кисло. – Если будет крайняя необходимость…
Глава 9
Единственная раса на планете, пробилось в его еще затуманенном сном мозгу, которая все века и тысячелетия постоянно работала и продолжает работать на будущее, – это ученые. Остальные же не могли избежать соблазна копаться в грязи именно того дня, в котором живут.
Он открыл и закрыл глаза, но мощный мозг, что продолжает работу и ночью, пока его двуногий носитель спит, продолжал разматывать нить, дескать, не зря же всю литературу и все искусство советского периода, а это почти семьдесят лет! – с молчаливого согласия общества попросту вычеркнули даже из упоминаний, потому что там практически не было ни литературы, ни искусства, а только политика, воспевание преимущества социалистического образа жизни над капиталистическим, а для диссидентов считалась элитной та часть литературы, где эта советская власть критиковалась и втихую высмеивалась.
Понятно, что, когда коммунизм рухнул, замолчали и те и другие, потому что литературу они не знали, писать по-настоящему не умели, а только составляли агитки «за» или «против».
Зато ученые той же советской эпохи остались такими же гигантами, на их труды не просто ссылаются и сейчас, а опираются для достижения новых успехов, в то время как кто вспомнит сталинских или ленинских лауреатов по литературе?
Однако это понимание не повысило роли ученых, увы. На первых полосах новостей – все та же Аня Межелайтис, у которой то трусики слетели на улице, то лифчик свалился, то застали ее во время интима с отцом.
А еще на обложках все эти яхты в миллиард долларов, на которых юные отпрыски катают подружек по южным морям, но нигде нет коллайдера, телескопа, не говоря уже об установке ККК-3С или снимков ученых за работой.
Он вскочил с постели, уже злой, от Ани Межелайтис как-то само собой мысль соскользнула к Аллуэтте и там застряла, устроилась поудобнее, готовая вспоминать ее долго, со смаком, высвечивать то лицо, то глаза, произносить ее голосом слова и целые фразы…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
