У Кейт свело промежность, а в клиторе возникла пульсация. Ейживо представилось, как мужская рука под столом тискает ее во времянепринужденной беседы, а она притворяется, что ничего не происходит. Она почтиявственно ощутила эти прикосновения к своим половым органам, нажим его пальцевна клитор, их проникновение во влагалище…
— Вот почему я утверждаю, что в сексе главное то, чтотворится у нас в мозгах! — Джерард постучал себя по голове. — Тыутверждаешь, что лишена сексуальных фантазий. Мне кажется, что ты искреннезаблуждаешься, не подозревая, что подсознательно все же мечтаешь о чем-тонеобыкновенном. И полет воображения уносит тебя далеко-далеко, в неизведанныемиры. Возбуждение — это своеобразная черная дыра в человеческом сознании,способная преподнести провалившемуся в нее любые сюрпризы. Женщины обожаютрискованные круизы.
— И тебе нравится роль лоцмана в опасных путешествиях?
— Да. Предлагаю и тебе сыграть в одну игру.
— В какую? Очень опасную?
— Если боишься, я могу отвезти тебя домой.
Кейт накрыла его ладонь своей:
— Отступать не в моих правилах. Это позор.
Внешне Том импонировал ей больше, чем Джерард, норассуждения последнего о сексе заинтриговали ее своей необычностью.
— Тогда я попрошу счет у официанта. Или желаешь выпитьликера?
Кейт покачала головой, одним глотком допила кофе и сказала:
— Я готова. — К чему именно, она пока не знала.
Пока швейцар ресторана любезно желал им приятного завершениявечера, придерживая распахнутую стеклянную дверь, к тротуару мягко подкатилтемно-вишневый «роллс-ройс». Шофер в униформе выскочил из лимузина и, обежавего, открыл дверцу для пассажиров.
— Как мило, — сказала Кейт, усаживаясь на кожаноесиденье и вдыхая специфический запах дорогого салона.
Водитель занял свое место за рулем. Кейт заметила, что оняркий блондин, и перекинула ногу через колено, обнажив плотную ляжку, обтянутуюблестящими светлыми колготками. Шофер поправил зеркальце, чтобы получше ееразглядеть, и спросил:
— Куда прикажете вас везти, сэр?
— Пожалуйста, домой, Филип! — ответил Джерард инажал на кнопку, вмонтированную в подлокотник. Стеклянная перегородка бесшумноподнялась и наглухо отгородила пассажиров от водителя.
— Я даже не поинтересовалась, где ты живешь! —сказала Кейт.
— В Белгрейвии, — ответил Джерард.
Спустя несколько минут лимузин подкатил к особняку наГросвенор-стрит. Окруженный зеленой изгородью дом был выдержан в георгианскомстиле и обильно украшен цветами, растущими на балконах и в подвесных корзинах.
Водитель выскочил из лимузина и распахнул дверцу передпассажирами. Кейт заметила в одном из крыльев дома ворота гаража. Джерарддостал из кармана связку ключей и подвел гостью к парадному входу.
— Добро пожаловать! — сказал он, когда дверираспахнулись.
Пол холла был покрыт дубовым паркетом, стены выкрашены втемно-зеленый цвет. Повсюду были развешаны картины известных мастеров, в однойиз них Кейт узнала подлинник Коро. В иных обстоятельствах она с удовольствиембы обошла весь особняк и рассмотрела выставленные в его залах и комнатаххудожественные редкости. Несомненно, Джерарду было по средствам устроить музейиз своего жилища. Но сейчас это не входило в ее планы.
— Итак, именно сюда ты привозишь свои жертвы, —улыбнувшись, произнесла она.
— Почему жертвы?
— Ну, подопытных кроликов. Джерард расплылся в улыбке.
— Еще не известно, кому в этих забавах отведена рольмухи, а кому — паука! — парировал он. — Какую роль предпочитаешь ты?
Кейт почувствовала головокружение и поняла, что слегкаопьянела после шампанского и вина.
— И где же твоя паутина? — спросила она.
Он взял ее за руку и спросил:
— Ты уверена, что действительно этого хочешь?
— Да! — не задумываясь выдохнула она. Именно этогоей и хотелось. Противоречивость обуревающих ее жела-ний придавала этому моментуособое очарование. Какая-то низменная и неуемная часть ее натуры предпочла бы,чтобы он подхватил ее на руки, как Дункан, отнес к кровати, овладел бы ею, нераздеваясь. Другая же ее часть, интеллектуальная и любопытная, замирала отсладостного предчувствия чего-то жуткого. Его неторопливость распалила еевоображение, и оно сулило ей упоительный утонченный разврат, о котором она дажене подозревала. Эта надежда затеплилась в Кейт еще в ресторане, после егорассуждений о черной дыре в женском подсознании.
Джерард провел ее на второй этаж особняка. Поднявшись полестнице, они прошли по длинному коридору и остановились в самом его конце.Джерард достал ключи и отпер дверь.
— Это моя волшебная комната, — сказал он. —Прошу!
Кейт вошла первой и увидела, что очутилась в небольшомквадратном помещении. Пол его был устлан белым ковром, на серых стенах не былокартин, обстановка ограничивалась двуспальной кроватью, стенным шкафом иметаллической этажеркой.
— Сядь на кровать, — сурово приказал ей Джерард.
— Что ты намерен делать? — испуганно спросилаКейт. Он взял с полки этажерки черный шелковый шарф.
— Сейчас я завяжу тебе глаза.
У Кейт мурашки побежали по телу при этих словах,произнесенных зловещим тоном. Но перечить она не решилась. Не давая гостьеопомниться, хозяин особняка ловко закрыл шарфом половину лица и затянул концы вузел у нее на затылке. Она почувствовала, что пульс у нее участился. Вопросовона, однако, не задавала.
Лишившись на время зрения, Кейт мгновенно напрягла слух иуслышала, что Джерард отошел к двери и начал снимать пиджак и развязыватьшелковый галстук. На нее пахнуло одеколоном.
— Теперь встань! — приказал Джерард и дотронулсядо ее голого плеча.
Она вздрогнула, как от удара током. Он провел пальцем по еешее, ключице и пощупал ей груди. Соски ее давно уже торчали, а бюстгальтера наней не было.
— Я хочу тебя раздеть, — сказал Джерард и повернулее спиной к себе.
Она почувствовала, как он расстегивает молнию на платье,услышала ее треск. Потом платье соскользнуло по ногам на пол.
— Переступи через него, — велел Джерард.
Кейт сделала так, как он сказал. Он наклонился и поднялплатье с пола. Происходило нечто действительно неординарное: она стоялапосередине комнаты в колготках и трусиках, с повязкой на глазах, один на один счеловеком, которого знала всего три часа. Кейт охватило жуткое волнение — былоли оно физического или умственного характера, она ответить не могла, ночувствовала, что ее трясет от возбуждения.
