— Итак, я обладаю необыкновенным даром. И мне было поручено хранить этот гроб, в котором лежит скелет некой мадам Селестины де Коста. Прошу вас не шуметь, пока я буду совершать ритуал, с помощью которого верну ее к жизни.
Юнона — а я догадался, что второй участник представления именно она, — погасила все свечи на стенах, оставив гореть только четыре толстые свечи из пчелиного воска, которые стояли по четырем углам сцены на высоких железных подставках. Мистер Пантагус снял с гроба крышку и положил ее рядом на пол. Затем, щелкнув какими-то специальными внутренними задвижками, он опустил боковые стенки гроба, так что они легли на поверхность стола, обнаружив ужасное содержимое.
В комнате воцарилась полная тишина. Зрители, все как один, подались вперед, стараясь получше рассмотреть, что в гробу, ибо любопытство пересилило страх. На столе, перед глазами потрясенной публики, лежали сухие бурые кости мадам де Коста.
Растерянный, охваченный самыми противоречивыми чувствами, разинув рот от изумления, я наблюдал, как Бенедикт Пантагус принялся совершать странные действия, знакомые мне до мельчайших подробностей, — точь-в-точь то же самое он делал недавно в целла-морибунди. Снова запахло корицей и миррой, анисом и полынью. С нарастающим нетерпением я ждал неизбежного.
Скелет слегка пошевелился.
Дрожь пробежала по голому, лишенному плоти костяку, кости застучали. Челюсть слегка отвисла, и ухмыляющийся оскал разразился протяжным стоном, как в самом страшном сне. Толпа ахнула и отпрянул от жуткого существа, явившегося из потустороннего мира. Где-то в толпе раздался пронзительный крик, и молодая женщина упала в обморок. Люди были настолько заворожены страшным зрелищем, что никто не пришел на помощь бедняжке: она так и осталась лежать на полу, постепенно приходя в чувство.
Мистер Пантагус утверждал, что скелет принадлежал даме, но оценить правдивость этого утверждения мог бы только знаток. Она стала медленно подниматься, словно судно на гребне волны, подалась немного вперед и наконец села, так что верхняя часть ее туловища приняла строго вертикальное положение. Чтобы удержать равновесие, она взялась руками за края гроба; длинные костяные пальцы со стуком коснулись деревянной поверхности. Затем она широко распахнула на удивление зубастую пасть — по-видимому, зевнула.
Мы вслушивались в каждое слово мистера Пантагуса; его глубокий звучный голос плыл в густом воздухе.
— Леди и джентльмены, позвольте представить вам оживленные мною кости мадам Селестины де Коста.
Мы восприняли эти слова как намек, что пора аплодировать, и громко, усердно забили в ладоши. Борода мистера Пантагуса слегка дрогнула, — думаю, он улыбнулся.
— Благодарю вас, — снисходительно произнес он с легким поклоном. — А теперь не будем терять время даром и перейдем к главной цели нашей встречи. Ведь мадам де Коста не может долго оставаться в таком состоянии — будто она жива и здорова. Как вам известно, каждый заплативший шесть пенсов может задать ровно один вопрос. Может быть, вы желаете знать, какова участь любимого, близкого вам человека, который, как и мадам, отошел в мир иной. А возможно, вы хотите узнать что-нибудь о себе. О чем бы вы ни спросили, мадам де Коста постарается дать вам ответ.
Зрители зашептались: они боялись говорить с таинственным Заклинателем и его костлявой подругой.
— Ну что же вы, не стесняйтесь, — ободрил их мистер Пантагус, в голосе которого как будто послышались веселые нотки. — Прошу вас, уважьте мадам де Коста. При жизни она была знаменитой предсказательницей. Не лишайте ж ее удовольствия, дайте ей возможность показать, что она не утратила своих чудесных способностей и после смерти.
Похоже, уловка сработала: из толпы выступил молодой человек. Щеки у него горели.
— Это правда? Мадам де Коста действительно умеет предсказывать будущее?
— Безусловно. Мертвое тело, временно возвращенное к жизни, наделено даром предвидения, — ответствовал мистер Пантагус. — Вы хотите о чем-то спросить?
— Скажите, мадам де Коста, — взволнованно спросил юноша, — влюблю ли я когда-нибудь?
Повисла напряженная тишина — такая густая и плотная, что казалось, ее можно перерубить лишь топором. Мадам де Коста склонила голову набок; если бы в этих глазницах имелись глаза, они наверняка закатились бы, словно обращаясь за ответом к небу. Затем она слегка поклонилась навстречу юноше и произнесла голосом, какой мог звучать лишь из могилы:
— Да.
От этого слова толпа вдруг пришла в неописуемый восторг. Не могу отрицать, я и сам был весьма взбудоражен; парня сразу же грубо оттеснили от сцены, так что бедняга не успел произнести больше ни слова (на его месте я бы непременно поинтересовался когда), и вперед выступил здоровенный толстяк; он шагнул прямо к сцене и решительно положил на нее руку.
— Мадам, — начал он, едва переводя дух от восхищения, но мистер Пантагус нахмурился и перебил его.
— Мадам де Коста не желает, чтобы к ней прикасались, — сурово произнес он.
Толстяк вспыхнул и тут же отступил назад, извиняясь.
— Скажите, мадам, отчего мои куры не несутся?
Устремив на толстяка пустые глазницы, мадам де Коста с презрительной усмешкой ответила:
— На вопросы о курах я не отвечаю.
Тот с мольбой оглянулся на мистера Пантагуса, но последний лишь сочувственно развел руками.
Тут толпу прорвало: вопросы посыпались градом — обо всем подряд, в основном же о том, что составляло повседневные заботы жителей всякого города вроде Урбс-Умиды. На ответы люди реагировали по-разному: смеялись, вздыхали, кивали или качали головой. К концу представления в комнате уже царило веселье и гам — почище даже, чем внизу в таверне. Наконец мистер Пантагус поднял руку — шум сразу стих, и мы замерли, ловя каждое слово Заклинателя Костей.
— Все, последний вопрос, — сказал мистер Пантагус. — Время уже на исходе. У мадам де Коста почти не осталось сил.
По-моему, голос у мистера Пантагуса был такой, будто у него совсем сил не осталось. Поначалу глубокий, гортанный, он теперь звучал неестественно, напряженно. И тут, не сдержавшись, я услышал свой собственный голос:
— У меня есть вопрос.
Все взгляды устремились на меня и, как всегда, стали внимательно ощупывать мое лицо: люди сразу же чувствуют — какое-то оно странное, но в чем странность — понять не могут.
— Мадам де Коста, — осторожно спросил я, — где мой отец и почему он исчез?
— Это уже два вопроса, — проворчал незадачливый хозяин кур.
Прежде чем ответить, мадам де Коста помедлила, размышляя. Зрители начали шаркать, переминаясь с ноги на ногу.
