Траффорд улыбнулся в объектив. Его лицо было воплощением благочестивой искренности, и Куколка немедленно попалась на удочку.
– Ах, вот оно что, – протянула она. Весь ее гнев испарился, сменившись приторным восхищением. – Разве это не прекрасная мысль, Незабудка?
Незабудка на экране широко улыбнулась: теперь она поняла, что никто ее не обижал, и ей было очень приятно, что все так ее любят.
– Да, Траффорд, спасибо, – сказала она. – Как это мило! Спасибо, что ты со мной.
– Можешь на меня рассчитывать, – весело ответил Траффорд, с облегчением глядя на то, как щеки Чантории снова приобретают свой обычный цвет – Я всегда рядом!
12
– Не знаю, что со мной будет, если я потеряю Мармеладку Кейтлин, – сказала Чантория.
Их трапеза подошла к концу. Остаток ужина Чантория провела в оживленной виртуальной атмосфере домового чата, без умолку болтая и отчаянно эмотируя в робкой попытке продемонстрировать свой компанейский характер и подлизаться к Куколке после выходки Траффорда, едва не завершившейся для них катастрофой. С полчаса Траффорд слушал, как соседи соревнуются в пустопорожних излияниях и напыщенной религиозной риторике, но потом его терпение иссякло, и он нажал одну из кнопок на коммуникаторе.
Теперь их с Чанторией по-прежнему можно было видеть, можно было и обратиться к ним, но их собственный разговор стал неслышным для остальных. Храм считал такой уровень приватности социально и морально допустимым, даже весьма желательным в этот вечерний час. Когда день близился к концу, людям полагалось возобновлять более тесное общение с теми, на ком они были женаты в настоящий период, и условно уединяться друг с другом во имя Любви.
– Я бы скорей умерла сама, – продолжала Чантория.
– Да, – отозвался Траффорд, не сводя взгляда с застывших остатков своего ужина. – Когда мы с Небесной Клубникой потеряли Ласковую Голубку, у нас тоже было такое чувство. Оно и сейчас иногда ко мне возвращается, стоит только о ней подумать. Насколько лучше было бы умереть вместо нее! Хотя тогда я, конечно, не встретил бы тебя и у нас не появилась бы Кейтлин…
В этот момент Мармеладка Кейтлин хихикнула. Она вообще часто смеялась – намного чаще, чем плакала. Казалось, ее забавляет почти все, что она видит, а веревочка с разноцветными шариками и погремушками, натянутая над ее кроваткой, и вовсе служила ей неиссякаемым источником удовольствия. Она била по ним своими пухлыми ручками и ножками, так что они бешено крутились, и чем больше они крутилась, тем больше она смеялась, пока Траффорд с Чанторией тоже не выдерживали и не начинали хохотать – и, наверное, с минуту-другую они втроем заливались смехом, причиной которого были всего-навсего несколько вертящихся кусочков яркой пластмассы.
– Думаю, я пошел бы на все, чтобы защитить Кейтлин, – сказал Траффорд, глядя на свою крошечную дочку.
– Да, конечно. Мы оба пошли бы на все, – подтвердила Чантория.
Как раз на такое начало и рассчитывал Траффорд, чтобы заговорить о вакцинации, но сейчас он замешкался. Он не сомневался в безграничной любви Чантории к малышке, но знал, что жизнь в их многоквартирном доме сделала ее робкой и пугливой. Не так-то просто будет подбить ее на богопротивный поступок.
Он упустил свой шанс. Внимание Чантории вновь перекинулось на экран, где продолжала беззвучно эмотировать Незабудка. В этом и заключалось коварство вездесущих экранов: даже если убавить громкость до нуля, взгляд человека почти неизбежно возвращался к изображению.
– Обоих детей потеряла, – сказала Чантория. – Придется бедной Незабудке начать все сначала. Только не с этим подонком Кавалеристом – надеюсь, Любовь сосватает ей кого-нибудь получше.
Как и прочие обитатели дома, Траффорд с Чанторией были осведомлены обо всех подробностях бурной семейной жизни Незабудки и Кавалериста, поскольку и она сама, и ее агрессивный, неуравновешенный муж постоянно эмотировали в сети. Оба гордились своими бесчисленными комплексами. Их яростные ссоры и сексуально насыщенные примирения непрерывно транслировались в онлайне и, конечно, широко освещались на публичных исповедях. Вдобавок, тонкие межквартирные перегородки давали возможность отслеживать все перемены в их отношениях – удар за ударом и оргазм за оргазмом – и в реальном режиме.
Кавалерист изменял жене направо и налево.
Незабудка давно и прочно сидела на таблетках.
Кавалерист не пропускал мимо ни одной ее подружки.
С Незабудкой ему все равно ловить было нечего.
Разумеется, были и многократные публичные примирения, когда отец Бейли напоминал поссорившимся супругам, что только Бог-и-Любовь может показать им дорогу к знаниям и самосовершенствованию. После этого под восторженные крики паствы Незабудка позволяла Кавалеристу заключить себя в объятия и оприходовать прямо на полу исповедальни, и некоторое время все снова шло хорошо.
– Его все равно в тюрьму посадят, – сказал Траффорд, хотя у него и не было ни малейшего желания обсуждать судьбу Кавалериста.
– Думаешь?
Недавно Кавалериста арестовали и вскоре должны были судить за то, что он вломился в мусульманское гетто на машине с целой шайкой головорезов. Они похитили оттуда двоих парней и насмерть забили их бейсбольными битами.
– Год точно получит.
– После того как они подложили бомбу в наш торговый центр? Да нет, вряд ли.
– Бомбу подкладывали не те мальчишки, которых убил Кавалерист.
– Ты почем знаешь?
– Знаю. Те взорвались вместе с бомбой разлетелись на миллион клочков.
– В общем, я желаю Незабудке в следующий раз выйти за нормального парня, – сказала Чантория. – Теперь, когда она потеряла Сникерса, ей нужно на кого-то по-настоящему опереться.
И вновь Чантория предоставила Траффорду шанс, которого он ждал. На этот раз он осторожно завел беседу о том, что было у него на уме.
– Я сегодня познакомился с одним человеком, – сказал он. – Ну, не то чтобы познакомился: мы и раньше встречались, на работе, за чаем, ели вместе всякие там торты и пончики… А сегодня разговорились. Вернее, это он со мной заговорил. Пригласил на ланч. Мы ели фалафель.
– Просто в голове не укладывается, что это ты вдруг ляпнул Незабудке! – неожиданно воскликнула Чантория. – Какая муха тебя укусила? Будешь выдавать такие комменты – тебе в сети все косточки перемоют!
– Мне не понравилось, как она тебя отшила, когда ты выразила ей сочувствие.
– У нее же ребенок умер!
– Ладно, не хочу я говорить о Незабудке. Я рассказываю тебе про того человека.
– Про какого еще человека?
– Про того, который пригласил меня на ланч. Его зовут Кассий. Он уже довольно старый.
– Ну и что?
– Он как будто… как будто бы знал меня.
– О чем это ты?
