тут я как следует разглядела то, с чем он так упорно играл.
Это был вовсе не скомканный чек. Это был клочок бумаги, вырванный из дневника, блокнота, или… нет, из ежедневника. Очень старого ежедневника Серены.
Страница была заполнена датой её исчезновения. На ней чёрным маркером торопливо был написан ряд букв. Полный бред.
А может, и не совсем бред. В голове отдалённо зазвенел колокольчик, напоминая об игре, в которую мы с Сереной играли в детстве: это был примитивный шифр подстановки, придуманный нами, чтобы свободно сплетничать в присутствии наших опекунов. Мы назвали его «Алфавитом бабочки», и он в основном заключался в добавлении слогов «б» и «ф» к обычным словам. Ничего сложного: даже в моём заржавевшем состоянии мозгу понадобилось всего несколько секунд, чтобы расшифровать. И как только я это сделала, у меня кое-что появилось. У меня было целых три слова:
Л. Э. МОРЛЕНД
Глава 4
Говорят, держи друзей близко, а врагов — ещё ближе. Они понятия не имеют, о чём говорят.
Не считая периодических вспышек подросткового идиотизма, я сомневаюсь, что вампир бывал на территории оборотней за последние столетия.
Прошлой ночью я чувствовала это всем своим нутром, пока водитель углублялся дальше за реку. Чёртовый кот Серены беспокойно ёрзал в переноске рядом со мной, и я осознала, что действительно, по-настоящему одна. Нахождение среди людей было похоже на жизнь в другой стране, но здесь? Другая галактика. Исследование космоса.
Дом, в который меня привезли, построен на берегу озера, окружённый густыми, корявыми деревьями с трёх сторон и спокойной водой. Ничего похожего на пещеру или подземелье, хотя именно так я и представляла себе жилище волчьей расы, и всё же это странное место с его тёплыми материалами и большими окнами. Как будто оборотни объединились с ландшафтом и решили вместе построить что-то красивое. Это немного режет глаз, особенно после шести недель, проведённых в стерильности территории вампиров и суетливой суматохе людей. Избегать солнечного света будет проблематично, равно как и то, что температура поддерживается значительно ниже, чем комфортно для вампиров. Хотя с этим я могу справиться. А вот к чему я действительно готовилась, так это к…
В свой третий год в качестве Залога, на дипломатическом обеде, меня познакомили с пожилой матроной. На ней было платье, расшитое блёстками, и когда она подняла руку, чтобы ущипнуть меня за щеки, я заметила, что её старинный браслет сделан из очень красивых жемчужин необычной формы.
Это были клыки. Вырванные из трупов вампиров, а может, и из живых, откуда мне знать.
Я не кричала, не плакала и не нападала на эту старую каргу. Я была парализована, не могла нормально функционировать всю оставшуюся ночь и начала осознавать произошедшее только тогда, когда вернулась домой и рассказала об этом Серене. Она пришла в ярость за меня и потребовала от дежурной опекунши обещания: что меня больше никогда не заставят посещать подобные мероприятия.
Но конечно, заставляли. Много, много раз. И я столкнулась со многими, многими людьми, которые вели себя как та блестящая стерва. Потому что браслеты, ожерелья, флаконы с кровью — это всего лишь послания. Демонстрация недовольства альянсом, который, хотя и давно установлен, во многих слоях населения по-прежнему вызывал споры.
От оборотней я ожидала чего-то ещё хуже. Я бы не удивилась, увидев пятерых из нас, насаженных на колья во дворе, медленно истекающих кровью. Но ничего подобного. Только роща платанов и трепещущее, словно у кролика, сердцебиение моего нового друга Алекса.
Ах, Алекс.
— Я знаю, что говорил, что это дом Лоу, но он Альфа, а это значит, что члены стаи постоянно приходят и уходят, а его заместители, которые живут поблизости, эм, практически всегда здесь, — говорит он, проводя меня через кухню. Он молодой, симпатичный, одет в штаны цвета хаки с невероятным количеством карманов. Когда я встретила Джуно сегодня утром, она явно хотела сунуть меня под огромную лупу и сжечь заживо, но Алекс просто в ужасе от мысли показывать вампиру её новое жилище. И всё же он справляется: проводит рукой по своей светлой шевелюре, чтобы дать мне знать, что: — Были, эм, предложения, что ты, эм, возможно, захочешь хранить свои, эм… вещи в другом холодильнике вон там. Так что, если бы ты могла… Если есть такая возможность… Если это не доставит тебе хлопот…
Я прекращаю его мучения. — Не держать мои жутки пакеты с кровью рядом с банкой майонеза. Поняла.
— Да, спасибо тебе, — он чуть не рухнул от облегчения. — И, гм, в этом районе нет банков крови, потому что, ну…
— Любой вампир в округе будет быстро уничтожен?
— Именно. Подожди, нет. Нет, это не то, что я…
— Я пошутила.
— О, — он отходит от возможного сердечного приступа. — Итак, банков нет, и ты, очевидно, не можешь просто входить и выходить с нашей территории…
— Не могу? — я изображаю испуг и тут же чувствую себя виноватой, когда он отступает назад и трогает свой воротник. — Прости. Ещё одна шутка. — Хотелось бы мне ему ободряюще улыбнуться. Но только так, чтобы не выглядеть при этом, словно я собираюсь растерзать всё, что ему дорого.
— У тебя есть, эм… предпочтения?
— Предпочтения?
— Например… четвертая группа, или первая отрицательная, или…
— А, — я качаю головой. Распространённое заблуждение, но холодная кровь практически не имеет вкуса, и единственное, что могло бы повлиять на её вкус, изначально дисквалифицировало бы людей для сдачи. В основном это болезни.
— И когда ты…?
— Пью кровь? Раз в день. Чаще, когда становится совсем тепло — жара вызывает голод. — При упоминании крови он выглядит так, будто его сейчас стошнит, сильнее, чем я ожидала от того, кто превращается в волка и рвёт зайцев помётами. Поэтому я отхожу в сторону, чтобы дать ему минуту прийти в себя, осматривая каменную акцентную стену и камин. Несмотря на прохладу, в этом доме есть что-то правильное. Словно ему суждено было быть здесь, высеченному между деревьями и набережной.
Наверное, это самый красивый дом, в котором я когда-либо жила. Неплохо, учитывая, что есть ненулевая вероятность
