крохотная церковь находилась за пределами городских стен. Как пишет фон Керссенброк:
«Многие люди, в особенности те, кто был обременен долгами, почитали его будто некое божество, верили каждому его слову и были убеждены, что его деяния исподволь направляет Святой Дух. Несмотря на запреты властей, они толпами следовали за ним, стекались из города в желании услышать его речи, и стремление приобщиться к его речам было настолько велико, что они отвергали любых проповедников, кроме него, и презирали, осуждали и проклинали остальных заодно со всем духовенством»96.
Фон Керссенброк, добрый католик, снисходительно отмечал, что Ротманн проповедует «не столько вескими доводами, сколько неуклюжей клеветой. Однако невежественные простолюдины, неспособные отличить подлинное красноречие от похвальбы, думали, будто он изъясняется превосходно»97.
К тому времени Ротманна уже лишили должности священника в церкви Святого Мориса, и довольно скоро он привел к этой церкви толпу, которая принялась крушить идолов, опрокидывать алтари, топтать серебряные чаши и сжигать изображения Пресвятой Богородицы. Власти в очередной раз выслали Ротманна, и он опять отправился в Виттенберг, где произвел выгодное впечатление на Лютера и на Меланхтона, причем последний, как говорят, прозорливо заметил, что «Ротманн будет либо на удивление хорош, либо удивительно скверен»98.
В Мюнстер Ротманн возвратился в 1532 году и начал открыто проповедовать анабаптистские взгляды. Это был обоюдоострый меч. Идея крещения взрослых встречала одобрение не только у слушателей, но и у церкви, которая к тому времени перестала выказывать сожаление по поводу того, что анабаптистов сжигают на кострах или топят, привязав к шее камень. Своего рода «богословская шутка», цитируя исследователя анабаптизма Кристофера Маккея99.
Князь-епископ фон Виде, который пока контролировал город, заставил проповедника прекратить богохульства. Ротманн смирился на несколько недель, но затем отбросил осторожность и написал фон Виде, что, «поскольку моя совесть чиста, я без сомнений полагаюсь на милость Господню. Он защитит меня и убережет от опасности»100.
В феврале 1532 года Ротманн произнес проповедь во дворе одной из главных церквей Мюнстера – церкви Святого Ламберта. Он настолько потряс прихожан, что те немедленно провозгласили его своим священником. Что важнее, он получил достаточно поддержки в городском совете, чтобы впредь не опасаться высылки. Религиозный пыл Мюнстера, надо отметить, не ограничивался анабаптизмом; церкви по всему городу привечали радикальных лютеранских проповедников, и все они, кроме Ротманна, были из других городов.
Успехи Ротманна в обращении Мюнстера в анабаптизм вполне соответствовали успехам Хоффмана и Маттиса в Нижних землях. Вскоре после проповеди Ротманна в церкви Святого Ламберта отчаявшийся фон Виде подал в отставку, а его непосредственный преемник скончался, не успев занять свой пост; в июне князем-епископом стал Франциск фон Вальдек, сын графа, получивший поверхностное церковное образование. Позже в том году он закрыл доступ в город, уже полностью подвластный мятежным анабаптистам, а бунтовщики в ответ устроили нападение на штаб-квартиру фон Вальдека сразу за городскими стенами. В феврале 1533 года был достигнут компромисс: приходским церквям разрешили исповедовать лютеранство при условии, что городской собор останется католическим101.
Несмотря на этот компромисс, срок католицизма и лютеранства в Мюнстере стремительно истекал. Памфлеты Ротманна при поддержке богача Книппердоллинга широко распространились по Нижним землям. В этих листках частная собственность обозначалась как источник великого зла: «Господь сотворил все для общего блага, и ныне мы по-прежнему наслаждаемся вместе воздухом, огнем, дождем и солнцем, а также всем остальным, чего не смогли отнять у нас всякие вороватые личности». Ротманн рисовал Мюнстер городом изобилия, который примет праведных с распростертыми объятиями, и сотни несчастных беглецов из Нижних земель устремились в паломничество на юг, к новому анабаптистскому Иерусалиму.
В начале 1533 года в городе едва уживались друг с другом католики, лютеране классического толка и анабаптисты, причем последние совершенно не собирались признавать соглашение с князем-епископом. А из Нижних земель в Мюнстер между тем прибыло достаточно анабаптистов, чтобы в марте состоялись внеочередные выборы в городской совет, результатом которых стало радикальное лютеранское большинство, значительное анабаптистское меньшинство – и полное отсутствие католиков102. Городской совет начал свой новый срок со штрафов семьям, крестившим младенцев в соборе.
Тем временем в Нижних землях Ян Маттис провел свое первое повторное крещение, которому подвергся житель Лейдена по имени Ян Бокельсон. Маттис подобно Хоффману был импульсивным и пылким проповедником, а вот Бокельсон превратил свои актерские способности и расчетливую натуру в грозную политическую силу. Сызмальства привычный к горечи и разочарованиям (как внебрачный сын бургомистра и крестьянки), он получил благодаря родителям начальное образование, потом обучался портновскому мастерству – и не преуспел в этом ремесле. Тем не менее природа наделила его иными дарами, которые он вскоре применил в Мюнстере: белокурый, привлекательный, он выделялся манерами, хитростью, красноречием и актерским талантом. По словам ученого-миллениалиста Нормана Кона, Бокельсон использовал эти дары для того, «чтобы превратить реальную жизнь в пьесу, где он станет героем, а вся Европа – зрителем»103.
В конце 1533 года Маттис отправил в Мюнстер нескольких посланников, прибывших в город в январе следующего года. Среди них был и Бокельсон, который уже побывал в Мюнстере прошлым летом. На месте они выяснили, что Ротманн со своими последователями успел заново окрестить примерно пятую часть взрослого населения города и что около одной трети горожан верят в неизбежность апокалипсиса. Сам Маттис прибыл в Мюнстер 9 февраля 1534 года104. Прибытие Маттиса и Бокельсона ознаменовало собой слияние двух анабаптистских пожаров – то есть убедительного доморощенного мюнстерского анабаптизма Ротманна и завораживающих видений конца света от Мельхиора Хоффмана, томившихся в страсбургской тюремной камере. Для обеих сторон смысл прибытия этих проповедников в Мюнстер был кристально ясен. По словам ученого Ральфа Клетцера, «тот факт, что пророк направил своих посланников крестить город, было истолковано как знак того, что Бог готовит конец света. В этом контексте войны чума и инфляция, заодно с Реформацией в империи, внезапно сделались предвестниками последних дней»105.
Далее все развивалось очень быстро. Анабаптисты рассылали вестников по соседним городам, сообщая, что к Пасхе 1534 года Господь возвратится к людям, дабы покарать нечестивых; выживут немногие, но безопасность и спасение можно обрести только в Мюнстере – в Новом Иерусалиме. Конец света неминуем.
Шестого февраля 1534 года Ротманн исполнил оперу-буфф для монахинь монастыря за рекой:
«Он произнес проповедь во славу брака и чудесными таранами своих затейливых слов проломил крепостные стены девственности и непорочности монахинь. Он словом побуждал их к размножению человеческого рода, а они как будто не слишком этому сопротивлялись. Затем, чтобы окончательно свести их с ума, не довольствуясь глупостью монахинь, он убедил всех, что башня монастыря вместе со всеми строениями и насельницами рухнет в полночь на
