как было интересно и какой замечательный эрудированный человек Андрей Станиславович. Надежда весьма невежливо ее оборвала, постучав по циферблату часов.
– Ты сейчас же быстро переоденешься и пойдешь со мной!
Машка обреченно посмотрела ей в глаза и поняла, что спорить бесполезно.
– Вот здесь нужно свернуть налево, – проговорила Надежда через несколько минут, мысленно сверившись с картой.
– Налево так налево.
К вечеру утреннее недомогание, если можно так выразиться, у Надежды прошло, Мария же после встречи с лектором только что не летала.
Тропинка начала забирать наверх.
– Все-таки после вчерашнего тяжеловато, – вздохнула Надежда Николаевна, но тут же на себя рассердилась и убыстрила темп.
– Ничего, бодрись! Зато обратно под горку будет легче! – Машка поднималась подозрительно легко, из-за чего Надежда еще сильнее рассердилась на себя.
Минут через пятнадцать подъем наконец прекратился, и впереди показалась низкая стенка, сложенная из крупных неотесанных камней. За ней виднелось старое кладбище – скопище старых, выщербленных надгробных плит и каменных крестов.
Навстречу подругам шел сутулый старичок в надвинутой на глаза клетчатой кепке.
– Здравствуйте! Это ведь старое финское кладбище? – спросила его Надежда.
– Оно самое, – ответил старичок, оглядев подруг. – А вы кто такие будете? Что-то я вас прежде здесь не видел.
– Да мы здесь раньше и не бывали.
– Может, у вас тут родня? Так я, если что, могу помочь найти могилку, и присмотреть за ней тоже можно. За отдельную плату. Но я недорого беру.
– Да мы из пансионата «Голубой ручей». Просто гуляем по окрестностям, вот и зашли сюда.
– А, тогда ясно. А то сюда иногда финны приезжают, чьи предки раньше тут жили. Я за их могилками присматриваю и фотографии им посылаю, чтобы не сомневались. Вот что значит – технический прогресс!
– Да, это точно. Скажите, а выше, наверное, прежде церковь была? – спросила Надежда вовсе не от любознательности, а по старой привычке выяснять все, что можно выяснить и определиться на местности.
– Там, на Ведьмином холме? – старичок махнул рукой в ту сторону. – Нет, там не церковь, а кузница когда-то была. Давно еще, в позапрошлом веке.
– А почему называется Ведьмин холм?
– Ну если интересуетесь, то я вам расскажу, история и правда интересная. – Старичок сел на поваленное дерево у тропинки и приглашающе махнул рукой.
Надежда было замялась, но Мария уже уселась рядом с ним.
– Еще в девятнадцатом веке жил здесь такой человек по имени Маттиас, – начал старичок. – Отец его был кузнецом, а сам он по молодости подрядился на кораблях плавать. Долго плавал, а когда отец умер, вернулся. Братья к тому времени старую отцовскую кузницу продали, деньги поделили, а ему ничего не дали.
«Кроме кота», – подумал Надежда Николаевна. Вся эта история очень напоминала ей сказку, однако она ошибалась.
– Ну, Матти не сильно расстроился, плюнул братьям на порог, купил землю на том холме и выстроил дом и кузницу. Он привез с собой немалые деньги. Честно ли их заработал, контрабандой ли занимался или корабли грабил – то неведомо, однако денег хватило и на дом хороший, и на кузницу новую. И стал он работать и жить в том доме с женой.
– Женился, значит, детей завел… – влезла Мария.
– Ты слушай, – сурово сказал старик, – не перебивай. Значит, жену привез он с собой, вроде бы где-то в Греции ее раздобыл. Жила она тихо, со двора почти не выходила, а только в кузнице-то народ бывал, видел ее – всегда в черном, голова покрыта, только глаза видны. Ну и пустили бабы слух, что глаз у нее дурной, черный. А как уж там было на самом деле, теперь не узнать. Кузница процветала, дом хороший, эта самая гречанка сад развела – диво дивное: – цветы незнакомые, яблоки да груши родятся каждый год. Ясное дело, народ завидовать начал. Не иначе, говорят, она слова какие-то знает, ведьма эта греческая. Завидовали Матти, а того не додумали, что мужчина он работящий, да в кузницу купил все новое, самое лучшее, оттого и работа хорошо шла, желающих много было. Кому лошадь подковать, кому что по хозяйству починить… Матти работал много, никому не отказывал, вот дела в гору и шли. Народу, конечно, такое дело всегда поперек горла, вот и злобились люди. А тут еще кто-то видел, как гречанка эта в полнолуние ходит по лесным полянам, травы какие-то собирает и заклинания колдовские произносит. И собаки ее сопровождают: завели они двух собак черных непонятно какой породы, в нашей местности таких отродясь не бывало. Насчет заклинаний, конечно, от себя придумали, но кто сейчас проверит?
– Общественное мнение, значит, не в ее пользу было… – усмехнулась Надежда.
– Истинно так. А тут еще как назло случилась страшная буря. Море разбушевалось, смыло все лодки, у кого посевы были – все град побил, в общем, полное разорение. Страшная была буря – деревья с корнем вырывало, сараи по воздуху летали, все окна в домах повыбило. Ну, народ, конечно, озлобился, а тут такой случай подходящий – есть кого обвинить. И пошел по поселку шум, что во всем греческая ведьма виновата: дескать, она своим колдовством наслала бурю. Дед мой тогда мальчишкой был, но запомнил. Сам Матти в ту пору в отъезде находился по делам, дома только жена да работники. А больше всех народ заводил племянник его, старшего брата сын. Парень родился ужасно ленивый да ни к чему не способный, не работал, болтался везде и все к богатеям из соседней деревни старался поближе быть, те тоже все больше пьяные по дорогам носились. Ну и пошел народ на холм с топорами да вилами, чтобы ведьму извести.
– Господи, и это в девятнадцатом веке! – ужаснулась Мария. – А такое впечатление, что в пятнадцатом.
– Ну, некоторые люди не меняются, – сказал старик серьезно.
– Ну что, убили они ее? – снова влезла Мария.
– Тогда нет, только разозлились очень, что кузница в порядке, и в доме окна целы, и даже сад не слишком покорежило. Ага, кричат, у нее-то ничего не пострадало, а у нас… А того не заметили, что у хорошего хозяина все продумано и предусмотрено, оттого и буря ему не страшна. Но разве таким людям что докажешь? Побили, конечно, стекла, в саду набезобразили, кусты поломали, собак на вилы подняли, пробовали дверь вынести – не получилось, слишком крепкая, с тем и ушли. К вечеру работники разбежались, страху натерпевшись, осталась в доме кроме гречанки одна старуха полуслепая, ей идти некуда было. Так вот эта троица, племянник и двое богатеньких его приятелей, ночью в дом и полезли. Тихо так, через окно разбитое вошли и на женщину набросились. Пьяные были, хотели… ну, ясно дело, снасильничать, да и уйти потихоньку. Но та спала с ножом под подушкой и, видно, защищалась. Одного здорово порезала… Они протрезвели и озверели совсем. В общем, тем же ножом ее и зарезали. Если бы старуха не сообразила спрятаться, то и ее бы тоже.
– Ужас какой! – хором сказали подруги.
– Да уж. Утром приехал Матти и застал такую картину, а старуха ему все и рассказала. Она хоть и слепая, а слышала-то хорошо, всех по голосам узнала. Ну что? Матти, конечно, полицию вызвал, приехал урядник, да только плечами пожал. Доказательств никаких, бабка не свидетель – не видит ничего, да и запугана. Эти трое тут же свидетелей предоставили, что всю ночь у вдовы одной гуляли. Та еще была пройда, вдовушка эта: якобы побожилась, что они у нее до утра просидели. В общем так и не нашли никого, потому как урядник известный мздоимец был, ему родители тех троих большие деньги дали. Точно, конечно, никто не знал, но по всему так получалась. Троица эта поначалу притихла, а потом снова за старое принялась. Ничего и никого не боялись. А Матти кузницу подлатал, да и стал работать потихоньку. В деревне ведь без кузнеца никак нельзя, тем более после той бури страшной все у людей поломалось, много починки требовалось. Работников всех Матти уволил, в кузнице сам управлялся, там и спал в пристроечке, а в доме после похорон жены
