Эвершем. – Я призываю всех вас отвечать на мои вопросы открыто и честно, чтобы мы смогли как можно быстрее задержать убийцу мистера Джонса.
Хотя Эвершему претило отношение к убийству как к салонной игре, Кейт не могла не заметить, что его просьба поделиться с ним сведениями заставила других гостей воспринимать происходящее именно как игру.
– Бедняга Джонс, – сказал Вэл, подойдя к ней. – Если найти убийцу поможет лишь подсказка леди Эгглстон, боюсь, его убийство навсегда останется нераскрытым.
– Эвершем только что прибыл. Дай ему время все как следует изучить, Валентин.
Вэл наклонил голову и в упор посмотрел на нее.
– Мне казалось, ты была убеждена, что Эвершем не способен найти дорогу с площади даже с картой.
Кейт почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
– Я никогда не говорила ничего подобного.
– Твое мнение о том, как он вел расследование по делу Блюстителя заповедей, вряд ли можно было назвать лестным, моя дорогая. – Он сделал глоток хереса. – На мой взгляд, он кажется более серьезным, нежели твой обычный типаж.
– У меня нет никакого типажа, – сердито прошипела она. – И я бы попросила тебя не произносить подобные вещи в комнате, полной людей.
– После смерти старого Баскома на различные общественные мероприятия тебя сопровождают джентльмены, коих я для себя называю полком титулованных вертопрахов, Кейт.
– Это несправедливо, – нахмурилась Кейт. Хотя и была доля правды в том, что джентльмены, которым она разрешала сопровождать ее на прогулках по городу, не блистали интеллектом, но все же их едва ли хватило бы на целый полк.
Кроме того, когда-то она решила, что, избегая умных любовников, она обезопасит себя от тех манипуляций и уловок, которые использовал ее муж. Увы, потребовалось не так уж много времени, чтобы понять: ужасным ее мужа делал вовсе не интеллект. Просто он был дурной человек.
– Лорд Челмсли – весьма славный малый, Кейт, но не будь у него камердинера, не думаю, что он смог бы сам зашнуровать собственные башмаки.
И пускай она никогда не призналась бы в этом Вэлу, хотя она искренне любила своих поклонников, он был отчасти прав. Порой она задавалась вопросом, знает ли Челмсли какое-либо прилагательное, помимо «грандиозный», потому что им он описывал все на свете.
Тем не менее она не позволит Вэлу высмеивать ее вкус в отношении кавалеров.
– Раз уж мы ступили на этот путь, давай поговорим о череде балерин, с которыми у тебя была связь за последние годы, согласен?
В эту игру могли играть двое.
– Ты не вынудишь меня покраснеть, – парировал Вэл, чем весьма ловко обезоружил ее. – Я прекрасно осведомлен о талантах моих любовниц, и более того, я без угрызений совести признаюсь в этом. Но не думаю, что бы ни говорили сплетники, будто ты пользуешься теми же талантами своих друзей-джентльменов.
Именно такое положение вещей ей и хотелось сохранить, подумала Кейт. Сколько бы раз ни говорили, что вдовам дозволено заводить любовников, не опасаясь порицания со стороны общества, кому, как не ей, было знать, что к женщинам применяются двойные стандарты. За выбор любовницы Валентин мог бы даже удостоиться похвалы, но стоит разнестись славе о ее подвигах на амурном поприще, как от нее шарахались бы как от прокаженной.
– В чем смысл этого допроса? – Кейт сумела сохранять невозмутимое лицо, но внутренне поморщилась от того, сколь многое она была вынуждена скрывать от старого друга.
– Смысл в том, что ты смотришь на инспектора так, будто хочешь, чтобы он изучил и расследовал тебя, и меня это удивляет. Вот и все. Я не думал, что тебя заинтересует полицейский, независимо от того, насколько тебя завораживает убийство.
Если бы не их давняя дружба, за такие дерзкие вопросы она надрала бы ему уши. Но он знал ее с детства и после смерти Баскома был ей хорошим другом. Правда, внезапно она задумалась: а не скрывается ли за его поддразниваниями некий намек?
– Ты точно не ревнуешь?
Он ошарашенно посмотрел на нее, а затем от души рассмеялся.
– Это не так уж и смешно, – сердито сказала она.
– По-твоему я столь же привлекателен, как насморк посреди лета? – Он покачал головой. – При всем уважении к тебе и твоей, по общему признанию, прекрасной внешности, я отношусь к тебе так же.
Была также маленькая деталь: она подозревала, что между ним и Каро что-то есть, хотя у нее не было ничего, чем можно было бы обосновать свои подозрения, кроме реакции Каро на тот факт, что Кейт приглашена к нему в гости. Ей нужно увидеть их вместе, чтобы убедиться в обоснованности ее подозрений.
– В таком случае, полагаю, мы обречены на дружбу, – сказала она. – Если, конечно, ты и дальше не будешь утверждать, что я питаю к инспектору Эвершему нечто большее, нежели уважение исключительно платонического свойства.
– Во время вчерашней беседы вы довольно долго были наедине. – Вэл пожал плечами. – А ты все украдкой посматриваешь на него из-под ресниц, как будто боишься, что он застукает тебя за этим занятием.
– Я нашла бедного мистера Джонса. Так что он, безусловно, потратил немало времени, расспрашивая меня о том, что я видела.
При упоминании Джонса лицо Вэла посерьезнело.
– Бедный старина Джонс. Я не очень хорошо знал этого человека, но он был хорошим стюардом. И он заботился о поместье. Он не заслужил такого конца.
– Если тебя это утешит, я думаю, что мистер Эвершем сделает все возможное, чтобы найти убийцу. – Она взглянула туда, где инспектор оживленно беседовал с Джентльменом Джимом. Возможно, она была отчасти заинтригована Эвершемом, но лишь потому, что потратила слишком много времени, пытаясь понять его действия и решения в деле Блюстителя заповедей. Он был совсем не таким, каким она его себе представляла.
В тот день в Лондоне она толком его не рассмотрела, поскольку была слишком подавлена чувством вины перед Кларком и желанием защититься от его обвинений. Но когда он вчера вошел в гостиную, на нее нахлынули воспоминания. Ей вспомнилась и сильная рука, обнимавшая ее за талию, и прикосновение крепкой груди к ее спине, когда он благополучно вывел ее из буйной толпы.
Нельзя сказать, что она была очарована потому, что следила за ним в газетах. Тот Эвершем казался ей туповатым занудой. Было не похоже, что он даже за миллион лет раскроет это дело.
Настоящий Эвершем был трезвомыслящий, сообразительный и, к ее удивлению, обладал голосом, который действовал на нее, как камертон.
– Нет, я не боюсь, что он не проявит должного усердия, – покачал головой Вэл. – Я просто не могу понять, зачем кому-то понадобилось желать Джонсу смерти. А так как это убийство имеет все признаки типичных действий Блюстителя заповедей, то я вдвойне сбит с толку. Какого дьявола кто-то вроде него пожаловал в наш маленький уголок Камбрии и пошел на преступление?
– Почему любой убийца решает отнять у другого человека
