меня! – дернул он за шкирку Вадима.
Кобра пробежался рукой по подсумку.
– Черт! Я пустой!
Беркут отвлекся, вытянул запасной рожок и швырнул его товарищу. В момент броска горелый воспользовался секундным окном и сбил его с ног. Костяные пальцы впились в шею. Отродье сидело на груди Беркута, не давая ему встать или поднять оружие. Рядом стоящий Бард видел, что у товарища проблемы, но не мог отвлечься от надвигающейся волны.
В глазах Беркута медленно темнело. Как бы он ни старался, цепкая хватка горелого только усиливалась. Существо кашляло кровью и смеялось, дергая обвисшей челюстью. «Нет, я не хочу! – подумал Беркут, теряя связь с внешним миром. – Только не так, не здесь!» Пара огоньков глаз, смеясь, угасала на фоне черноты. Цепляясь за рвущуюся нить жизни, боец сорвал с груди «бетонку». Затолкал ее в глотку горелому и последним рывком, откинул его назад, в коридор.
Существо скрючилось, упало на колени и схватилось за живот. Его брюхо резко увеличивалось. Все тело раздуло, словно шарик, пока не лопнуло. Из разрывов в коридор устремилась серая пена. Она быстро заполняла собой проход, моментально застывая и превращаясь в плотный барьер. Горелые не успели даже ничего понять, как оказались крепко замурованы в бетонной стене. Кто-то оказался по ту сторону, а кто-то торчал по шею, выставив вперед руки. Они еще дергались, пытались выбраться, кричали, но уже ничего не могли сделать.
Жадно хватая воздух, Беркут лежал на полу. Его правая рука тряслась и мертвецкой хваткой сжимала предохранительное кольцо. Он еще никогда не был так близок к смерти. Ему даже показалось, что в какой-то момент исчезло сердцебиение, и кровь свернулась в венах. Каждое действие, каждая мысль поедала неимоверное количество энергии. Сейчас Беркут хотел только одного – спать. Долго и крепко.
Короткая серия пробуждающих пощечин от Кобры дала понять, что этому было не суждено случиться.
– Живой, – скупо подвел итог техник.
Глава 11. Нож, пот и девять граммов пороха
Многие люди воспринимают страх, как кровного врага. Они боятся его, стараются избегать или игнорируют вовсе. Некоторые предпочитают сражаться, что выглядит более нелепо. Каждый удар по страху – что удар по тени на стене. Вы либо промахнетесь, либо разобьете себе кулак. Для жителя Гигахруща страх – это постоянный сожитель. Он сопровождает их на работу, подглядывает в щелочку душевой и спит в их постели. Некоторые привыкали к нему еще в детстве, но большинство старались его не замечать.
Юра не относился ни к тем, ни к другим. Для него страх был лживым приятелем, тем, который подобьет на сомнительную авантюру, а в ответственный момент воткнет нож в спину. В таких ситуациях он всегда задавался вопросом: «Зачем наделять человека таким откровенным изъяном?» – после чего сам же и отвечал: «Чтобы продавать больше гермодверей».
– Да, я бы не отказался от одной, – думал вслух Юра. – А ведь теперь перспектива самоизоляции в собственной ячейке кажется не такой глупой. Отмотать бы время назад, заварить клапаны, и к черту все это!
Усач заверил Юру, что шахта выведет его назад. Но вместо этого ученый стоял посреди пустого полуразрушенного актового зала. Когда-то здесь проходили собрания, митинги и выступления кружков самодеятельности. Теперь от былой помпезности остался только потускневший баннер «ТРУД – НАРОД – ПАРТИЯ», последние буквы которого доедала черная плесень. Сам народ растащил почти все, что можно было. Даже приваренные к полу стулья вырвали с корнем. А вот до газоразрядных ламп дотянуться не смогли, из-за чего их попросту разбили, дабы не достались более удачливым. Подойдя к сцене, Юра заметил стопку пожелтевших журналов «Красный Хрущ» с пестрым заголовком «Трудовой молот против семисменки». По всей видимости, даже мародеров не очень интересовало, сколько подшипников и тонн концентрата выпустили в лохматом цикле. Тем не менее, ради научного интереса Юра все же решил полистать.
Как только он дотронулся до обложки, листы рассыпались, превратившись в зловонное облако. Юра едва успел прикрыть нос рукой, но приличная доза пыли просочилась в ноздри. В горле сразу же зажгло, а на грудь словно упала пудовая гиря. Упав на колени, Юра закашлял и пополз прочь, стараясь не поднимать головы.
– Что это было? – послышалось со стороны входа.
– Ты достал уже на каждый шорох рыпаться! – отзывался второй голос. – Штукатурка снова посыпалась.
– Это не штукатурка, там точно кто-то есть!
Послышались шаркающие шаги, и в дверном проеме показался желтый луч фонаря.
– Эй! – крикнул мужик. – Кто там шарится?! А ну выходи сам!
«Может, они и мирные», – думал Юра. Но тон вызывал сомнения. Ученый, отключив фонарь, отполз назад, к сцене, и спрятался в закулисье. В зал вошли два коренастых мужичка. Один то и дело нервно дергал фонарем по углам помещения, держа наготове что-то похожее на пистолет. Другой прислонился к стене у входа и скучающе водил напильником по опасной бритве.
– Ну что, убедился? – сказал второй. – Вечно ты на измену дергаешь! Кто стаханского бугра чуть в парашу не макнул?!
– Да он мутный какой-то был! Я думал, он валыну тянет! Кто ж знал…
– Кто ж знал – кто ж знал? Вот на кой ляд я за тебя вписался?! Уже четвертую смену этот порожняк пасем.
– А че я-то сразу?!
– Это я мусорской схрон похерил? Десять кило беляка в шахту смыть!
– Не, ну а че я? – поникшим голосом пытался оправдаться первый. – Кто ж знал…
Второй не стал слушать оправдания, только отвесил пинка своему подельнику и, смачно сплюнув, покинул зал.
«Твою мать! – выругался в сердцах Юра. – Это ж надо было на бандитов нарваться. Вот и верь после этого новостям, мол, преступность побеждена. Хотя это касалось нашего блока, а здесь все может быть по-другому». Горло все еще невыносимо драло, но дышать было уже легче. Юра изредка выглядывал из-за угла, стараясь оставаться незамеченным. Первый все никак не хотел уходить. Он медленно бродил по залу, выискивая следы источника шума.
Осмотрев зрительский зал, бандит пошел к сцене. Юра едва успел увернуться от фонарного луча и вжался в стену, нацелив оружие в проход. Хруст стекла и кирпичной крошки приближался размеренными шагами. Стараясь не лязгать металлом, Юра осторожно снял автомат с предохранителя. Палец мягко лег на курок.
– Ты че залип там?! – крикнул второй подельник. – Еще тридцать ячеек обшарить нужно.
– Да щас я!
Фонарик скользнул по проходу сцены, и шаги начали отдаляться. Сердце ученого успокоилось, словно кто-то дернул выключателем. Юра опустил автомат и тяжело выдохнул. Внезапно больное горло не выдержало и разразилось коротким, но громким приступом кашля.
– Эй, что это?! – фонарик снова осветил сцену.
«Черт, черт, черт!» – паниковал Юра. Страх – противоречивое чувство. Раньше Юра совершенно нормально перенес встречу с опасными тварями, порожденными Самосбором, но почему-то встреча с обычными бандитами повергала его в ужас. Трясущимися руками ученый навел автомат. Бандит вскочил на сцену и подошел к закулисью.
Когда их глаза встретились, на лице обоих читалась молчаливая паника. Бандит явно не ожидал встретить направленное в него дуло. Сие зрелище повергло его в ступор. Юра же совершенно не знал, что делать ему дальше. Разойтись мирно уже точно не получится. На шум выстрела прибежит второй, а у него наверняка больше боевого опыта. С другой стороны, держать первого на прицеле вечно – тоже не выход. Нужно было срочно что-то решать.
– Ты кто? – шепотом спросил его Юра.
– М-Муха, – заикаясь ответил бандит, – т-т-то есть М-М-Миша я.
– Положи пушку, Миша.
Бандит подчинился и выронил пистолет из руки. В момент падения Юра заметил тонкую струйку, стекающую по штанине собеседника.
– П-по-ж-жалуйста, не убивай, брат, – умолял Миша, – т-талоны возьми, все возьми, т-только не убивай.
– У второго пушка есть?
Бандит быстро помотал головой.
– Повернись, руки за голову.
Михаил медленно развернулся и поднял руки. «Отлично, – думал Юра. – И что теперь? Надеть наручники и заткнуть кляпом. Было бы неплохо, жаль, ничего подходящего под рукой нет». Ученый схватил бандита за плечо и уткнул дуло в спину.
– Вот что, Миша, – шептал он, – будешь себя хорошо вести, останешься в живых, – Юра уткнул автомат сильнее. – Если ты или твой друг начнете дурить, ваши кишки превратятся в фарш. Все понял, Миша?
– Ага, – беспорядочно закивал бандит.
«Ваши кишки превратятся в фарш, неплохо звучит», – похвалил Юра себя и, прикрывшись уголовником, словно живым щитом, направился к выходу.
– Ну, где ты там? –
