дорвавшийся до сладкого, та, не задумываясь, спускала серебро на все, что ей приглянулось, просто переходя от одной лавки к другой. Лавочники, заметив, что молодой господин щедр и сорит деньгами, тут же столпились вокруг него, предлагая пройти к их прилавку.
– А как вам это, молодой господин? Прекрасный засахаренный боярышник!
– А сюда взгляните – есть ли в вашей семье дети? Карамельные фигурки!
– Вертушки! Барабаны!
– Молодой господин, молодой господин, лучшее вино в Линьане! Прошу за мной!
Шан Юй вздохнул. Императрица, совершенно не умеющая торговаться, соглашалась на первую названную торговцами цену.
– Нет, молодой господин, этот человек вас обманывает, карамельный человечек не стоит серебряного слитка, всего пару медных монет, – тихо произнес он, склоняясь над ухом императрицы. Его пьянил слабый запах благовоний, исходивший от Мин Сянь.
– Правда, что ли? – по-детски нахмурив брови, сказала девушка, отдергивая руку с серебром. – Зачем же вы обманываете честных людей?
– М-м-молодой господин, да как же я мог вас обмануть! – тут же воскликнул лавочник, бегая глазами. Увидев холодный взгляд из-за спины Мин Сянь, он задрожал как осиновый лист. – Вам бесплатно!
– Правда? – обрадовалась молодая императрица, улыбаясь.
– Правда-правда! В честь праздника! В виде кого хотите сделать его? – торговец продолжал ловить на себе прожигающий взгляд Шан Юя и потому расточал радушие. Мин Сянь подумала, что это странно, но, обернувшись на своего «телохранителя», не заметила ничего подозрительного – лицо того излучало само добродушие.
– А можно… – задумалась Мин Сянь, глядя на фигуру отрешенного Шан Юя, нагруженного покупками. – Знаете ли вы великого советника? – спросила она, хмыкая.
– О, конечно, молодой господин. Кто ж его не знает! Великий советник ужасно вспыльчив, и говорят, что у него страшно суровое выражение лица и косматые брови. Говорят также, – лавочник понизил голос, будто опасаясь, что великий советник выскочит из-за угла, – что он однажды голыми руками задушил дюжину профессиональных убийц! Он силен и свиреп, как волк! Люди болтают, что он восемь чи[37] ростом, три чи в плечах, а от его взгляда можно умереть от страха.
Шан Юй, отвлекшийся на улицу, изумленно услышал нечто странное и быстро обернулся – императрица смеялась, схватившись за живот! Мин Сянь хохотала так, что на глаза у нее выступили слезы.
– Изобрази мне его! Мой… гм… телохранитель – его большой поклонник, – сказала она лавочнику.
Шан Юй подошел ближе, желая узнать, что произошло, и увидел, как Мин Сянь пытается отдышаться, утирая слезы краем рукава. Вскоре лавочник протянул ей фигурку, походившую на какого-то Чжу Бацзе[38]. Мин Сянь все же всунула ему связку медных монет и под бесчисленные поклоны торговца повернулась к Шан Юю.
– Это тебе, – с хитринкой в глазах сказала она. Шан Юй моргнул, отгоняя воспоминание – именно с таким выражением лица маленькая Четвертая принцесса обычно замышляла какую-нибудь шалость или собиралась пошутить над ним. Он смиренно взял карамельную фигурку и уставился на нее, разглядывая.
– Это?.. – он приподнял брови.
– Это ты, – снова начиная хихикать, сказала Мин Сянь. – Народный герой. – Она похлопала его по плечу и пошла дальше по главной улице, непрерывно посмеиваясь. Шан Юй посмотрел на подарок – чудище совсем не походило на него. Не зная, как расценить слова императрицы, он озадаченно нахмурился и пошел за ней.
– Эм… ваш слуга не понимает, – спросил он, невольно чувствуя дискомфорт. Неужели в глазах императрицы он выглядит вот так?
– Ты когда-нибудь слышал, что говорят о тебе в народе? – вместо ответа спросила его девушка, рассматривая вывески. Она порядком замерзла и теперь желала погреться в тепле какого-нибудь ресторана.
– Ваш слуга не обращает внимания на толки, – отозвался Шан Юй.
– Что ж, Мы… я не удивлена, – поправилась Мин Сянь. – Давай поедим здесь. – Она указала пальцем на вывеску таверны: внутри было многолюдно, а снаружи висели красивые красные фонари.
– Как пожелаете. – Шан Юй все еще держал в руках сахарного человечка и не знал, что с ним делать.
– Если не хочешь, давай мне, – заметив замешательство мужчины, сказала Мин Сянь, вырывая сладость из его рук. Она лизнула карамель и довольно улыбнулась. – Сладко.
– Я не очень люблю сладкое, – как завороженный глядя на ее улыбку, сказал Шан Юй.
Мин Сянь неожиданно смутилась под его взглядом и перестала лизать сладость. Со злости она откусила человечку голову, оставляя только могучее тело. Шан Юй отвел взгляд.
Вдвоем он зашли в ресторан, и прислужник тут же проводил их за свободный столик.
– Чего изволят господа? – спросил он.
– Я хочу кашу Лаба, – заявила Мин Сянь.
– Мне то же самое, – добавил Шан Юй.
– О, вы пришли по адресу! Наш повар готовит лучшую кашу Лаба во всей столице! Видите, сколько людей? – Прислужник горделиво обвел рукой зал. – Все знают, что шифу[39] сегодня готовит кашу, вот и пришли.
– В таком случае поторопись и принеси ее нам. А также ваше лучшее вино и каких-нибудь закусок, – сказала Мин Сянь, пытаясь справиться с застежкой на накидке. Ее заледеневшие пальцы никак не желали помогать.
– Как пожелаете, – радостно воскликнул тот, смекнув, что гости богаты.
На руку Мин Сянь легли холодные пальцы. Они ловко расстегнули застежку и тут же убрались восвояси.
– Спасибо, – несколько раздосадованно поблагодарила императрица, злясь на свою неспособность справиться с такой простой вещью самостоятельно. Прислужник вернулся очень быстро, принеся вино в кувшине и несколько закусок.
– Вашему… молодому господину не стоит много пить, – нахмурился Шан Юй, глядя, как Мин Сянь щедро наливает себе прозрачной жидкости. Та проигнорировала его, опустошая чашу и тут же наливая снова.
– Не будь как Чжоу Су, – отмахнулась Мин Сянь, на этот раз смакуя вино. Спиртное заставило ее замерзшие пальцы потеплеть, а щеки раскраснеться. Шан Юй не мог отрицать, что какой-то положительный эффект вино имеет, поэтому налил и себе.
– Молодого господина что-то гложет? – осторожно спросил Шан Юй. Между ними двумя редко воцарялся мир, и сегодня, несмотря на то что они почти не разговаривали, вечер казался Шан Юю лучшим в жизни. Ему хотелось разделить бремя императрицы, но он знал, что та не позволит. Может быть, вино размягчит ледяного «молодого господина»?
Мин Сянь непонимающе уставилась на него.
– О чем ты? – спросила он.
– Я… – Им принесли две миски каши, и Шан Юю пришлось прерваться. Они принялись за еду – слуга не зря хвалил повара: все восемь драгоценностей были яркими на вкус, а каша не разваренной и очень вкусной. Мин Сянь жмурилась от удовольствия, прихлебывая кашу. Внезапно посреди трапезы она остановилась, глядя на миску.
Казалось, что-то в ее голове щелкнуло – вкус напомнил ей о далеком прошлом. Шан Юй заметил, что лицо императрицы помрачнело – сейчас та, казалось, приоткрыла для него свою душу, и эмоции девушки можно было прочитать на ее лице. Как в детстве.
– Помнишь, мы ели кашу Лаба с Первым и Вторым принцами? – неожиданно спросила императрица, и Шан Юй мигом понял,
