Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
графин со стола. Толстое стекло вбилось мне в голову, и я рухнул на пол. Лицо залило что-то липкое. Почти вслепую я успел вытащить револьвер, но удар ноги Клекотова выбил его из моих рук, и наследник барона прыгнул на меня.
– Ариадна… – прохрипел я, но его руки тут же обхватили мне горло.
Ариадна стояла над нами, сжимая и разжимая руки, бессильная что-то сделать без моих приказов.
Кулак Клекотова вбился мне в горло, и я захрипел, не в состоянии сказать и слова. Я вцепился в барона, но тот, подхватив с пола кусок стекла, разрезая собственные пальцы, ударил меня по руке. Я не смог сдержать крик.
– Какой голос. Какой прекрасный голос. – Клекотов резанул меня снова, но я сумел вывернуть его руку.
– Ариадна…
Орфей извернулся и, не дав мне договорить, с бешеной силой снова сжал мое горло. В ушах застучала кровь. Нет, не в ушах… Кто-то ломал закрытую дверь. Голос… Голос слуги барона.
– Ломай! Я здесь! – Орфей прижал меня к полу, продолжая душить. – Нет, не надо звать свою механическую канарейку. Не кричи, побереги силы. Сбежав из Петрополиса, я обновлю свою коллекцию. Виктор, ты будешь первым и самым совершенным инструментом в ней.
Дверь слетела с петель, и в кабинет ворвался слуга с пистолетом. На секунду он замер, пытаясь понять происходящее, и Клекотов мотнул головой на меня:
– Бросай ты оружие, вяжи его! Первым делом заткнуть рот! Что стоишь?
Орфей вдруг резко приник к моему уху. На меня пахнуло вином, мятными пастилками и его абсолютным безумием.
– У тебя такой голос. Знаешь, едва я впервые услышал тебя, как уже не мог забыть. Виктор, как же ты будешь звучать, когда я буду играть на тебе Шопена хирургической пилой, снова и снова, снова и снова…
– На похоронах ты своего Шопена услышишь. – Я, наконец, высвободил двуствольный пистолет Парослава и, приставив его к животу Клекотова-младшего, нажал на спуск.
Больше я не успел сделать ничего: подскочивший слуга со всей силы врезал мне по голове.
Когда я пришел в себя, Орфей Клекотов с разорванным картечью нутром еще скреб ногами ковер. Он даже не мог зажать рану. Его руки полностью погрузились в красное кровавое месиво.
Слуга барона валялся рядом. Ариадна стояла надо мной на коленях, бинтуя разрезанную руку.
– Слуга. Ты его убила?
– Нет. Только оглушила. Вы же сами попросили меня не убивать людей без надобности.
Я благодарно улыбнулся.
– Но как ты смогла действовать… – Я закашлялся.
– Виктор, я же механизм стоимостью сто сорок четыре тысячи золотых царских рублей. Ну неужели вы думаете, что у меня в программах была заложена возможность беспрекословного подчинения человеку, находящемся в десятом классе табеля о рангах? Но раз вы приказали, то я, конечно, не стала вмешиваться. – Ариадна улыбнулась, затягивая повязку чуть сильнее, чем надо. – Иначе вдруг, когда вас резал Клекотов, я бы опять сделала что-то не так?
– Он мог меня убить. Вскрыть горло тем стеклом.
– И что с того? Ладно вам. Да и он все равно не ударил бы вас по шее. Он не хотел портить вашего голоса. Вы что, опять недовольны моим поведением? Право Виктор, не будьте таким букой.
Она помогла мне подняться. Мы вышли на балкон, подальше от запаха крови и развороченных внутренностей.
– Да и какая разница, что я сделала. Вы все равно уже отчитались в Инженерную коллегию. Скоро они опять переберут мне мозг. Виктор, когда они за мной приедут?
– Утром. – Я вздохнул, отворачиваясь.
– Что ж... Я могу попросить не увозить меня отсюда хотя бы до рассвета? Гроза скоро кончится, и тучи рассеиваются… Верите, я никогда не видела звезд. Дайте мне посмотреть на них, пока я еще осталась собой…
Часть вторая. Кошкин дом. Глава 1
Часть вторая. Кошкин дом
0001
«Над Фабричной стороной неба нет. Вместо него над головой днем и ночью кипят потоки черного дыма, рвущегося из тысяч заводских труб. Здесь всегда темно. Только висящие на перекрестках прожекторы могут указать путь. Здесь всегда невозможно дышать. Только в часовнях, что стоят у краснокирпичных фабричных стен, можно прийти в себя, на несколько минут стащив с лица респиратор.
Я останавливаю локомобиль на набережной канала и распахиваю дверь. Нестерпимый запах угольной пыли и жженой резины, серы и ржавчины пробивается даже сквозь новые фильтры.
Городовой уже ожидает меня, фонарем указывает вперед, и я иду следом. Все кругом тонет в дымном мареве. Циклопические цеха над нами плывут словно миражи. Дым скрадывает звуки, стук шестерней огромных кранов слышится, словно сквозь вату, слабеют удары паровых молотов, становится все неяснее тяжелый гул стоящих на берегу канала фабрик, жадно хлещущих трубами стылую осеннюю воду и тут же испражняющихся в нее своими отходами. Единственные
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
