Потом вернитесь к старому доброму Воланду, и вам даже захочется с ним поговорить.
Познакомьтесь с подробным описанием настоящей черной массы, и вы поймете, что булгаковский «бал сатаны» — это утренник в детском саду. Если бы нормальный человек попал на черную мессу, его просто задушило бы отвращение. А у Булгакова всё так забавненько, инфернальненько. Прикольно, одним словом. Это потому что на «балу сатаны», несмотря на наличие большого количества опереточных злодеев, сатаны и близко нет. С настоящего бала у сатаны человек вернулся бы полностью седым и вряд ли способным к членораздельной речи.
Когда хоть что-то узнаешь о продвинутых «черных сатанистах», начинаешь чувствовать, что это живые мертвецы. Они как бы есть, но их как будто и нет. Их личности достигли того уровня распада, когда о личности уже трудно говорить.
Даже если просто выходишь на сатанинский сайт, душа как-то тоскливо сжимается, становится нехорошо. Поверьте, я не в том возрасте, чтобы пугаться зловещего дизайна, просто соприкосновение с одной только тенью сатанинской энергетики уже травмирует душу. А ведь «Мастер и Маргарита» совершенно не оказывает такого воздействия.
Что такое настоящий сатанизм? Надо понимать, что сатанисты не служат сатане, они ему подражают. Прежде всего в том, что не признают над собой никакой власти и разрывают все свои привязанности, то есть сатанисты и самого сатану посылают подальше. Чем дальше сатанист продвигается в подражании сатане, тем более одиноким он становится. Даже сатанинские группы существуют лишь благодаря некоторой остаточной благодатной энергии, которая всё ещё сохраняется в душах сатанистов. Когда остаточная благодать окончательно исчезнет, сатанисты уже не могут создать группу, потому что они не выносят друг друга, они уже вообще ни кого не выносят. Даже от сатанинской агрессивности ни чего не остается, потому что агрессия это всё же проявление сильного чувства, а когда все связи рвутся, исчезают все чувства, включая ненависть, личность уже ни как, и ни чем, ни с кем не связана. И это уже распад самой личности. Разумеется, не многие сатанисты продвигаются так далеко, но все они движутся именно в этом направлении.
Сатанизм сущностно деструктивен, он ведёт к распаду всего и вся. Сатанисты ни чего не могут создать, а в конечном итоге разрушают самих себя. Миром правят установленные Богом законы притяжения. Этим законам подчиняются и планеты, и электроны, и человеческие души. Развитие в Боге — это созидание гармоничных отношений. Сатанизм — движение в обратном направлении — разрыв всех связей, уничтожение всех отношений. Человеческую душу это приводит к пустоте и безумию.
Мы говорим не о сатане, а о сатанистах потому что на Медузу Горгону смотреть нельзя — помрешь. Если хочешь сражаться с Горгоной, смотри не на неё, а на её отражение в зеркале. Сатанисты и есть отражение сатаны.
Литературных «дьяволов» не надо принимать всерьёз уже потому, что если бы кто-то создал образ дьявола, приближенный к реальности, то сошёл бы с ума. А Булгаков 10 лет возился с образом дьявола, сохраняя здравый рассудок. Это уже доказательство того, что он не сильно преуспел.
Лишь в самом начале романа есть небольшая деталь, которая сближает Воланда с дьяволом. «И тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый пуст, чёрен и мертв». Всё так. От сочетания безумия и пустоты реально пахнет серой.
Но как разительно меняются глаза Воланда ближе к концу романа: «Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне, сверлящий любого до дна души, а левый — пустой и черный, вроде как узкое игольное ухо, как вход в бездонный колодец всякой тьмы и теней».
Обратите внимание: безумие из глаз Воланда исчезает, а пустота перестает быть мертвой, теперь пустота стала входом в некий мир, где много всего интересного, пусть и не самого лучшего. Да ещё «золотая искра», да ещё сверлящая проницательность. Очень интересный мужчина. Такие женщинам нравятся. Короче, человек и не более того.
А во всем остальном даже намека не возникает на тождество Воланда и сатаны. Не надо быть крупным демонологом для того, чтобы знать: главная функция дьявола по отношению к людям — губить человеческие души. Мефистофель у Гёте хотя бы делает вид, что занимается именно этим. А Воланд? Чем он вообще весь роман занимается? Чью душу он хотя бы пытался погубить? Маргариты? Мастера? Эти и без него справлялись и хуже после общения с ним явно не стали. Маргариту Воланд затащил на свой дурацкий бал, но её душе это сомнительное увеселение ни как не повредило. «Знакомство с Воландом не принесло ей ни какого психологического ущерба». Это, кстати, ещё одно доказательство того, что Воланд — не сатана. В романе Стивена Кинга «Противостояние» девушка, так же вполне по-сатанински настроенная, от непродолжительного контакта с сатаной приходит в состояние полностью невменяемое и кончает самоубийством, что куда более реалистично. Даже Кинг, явно не много понимающий в богословии, всё же создает ужасающе правдивый образ сатаны, по сравнению с которым Воланд — добрый дедушка.
Мастера Воланд застаёт уже в таком состоянии, что работать на ним, означало бы только портить результат. В жизнь Мастера Воланд не приносит ни какого духовного зла.
Итак, Воланд не совершает ни каких действий, направленных на то, чтобы погубить чью-то душу. Но, может быть, он действует через свою свиту? Да вы посмотрите на этих клоунов, какие они бесы, я вас умоляю. Это просто веселые хулиганы. Любая стайка уличной шпаны больше похожа на бесов, чем эти весельчаки.
Бегемот обаятелен и очарователен, его трудно не полюбить. Да и чего он такого плохого сделал? Он издевается только над плохими людьми, наказывает их, и то не слишком жестоко, без членовредительства. Так же и Азазелло, хоть и выглядит более устрашающе, но столь же безвреден. А ведь тут Булгаков использовал имя известного демона-убийцы. Борис Акунин не слишком крупный демонолог, но вспомните его роман «Азазель», там всё куда серьёзнее. А милый булгаковский Азазелло, если и спустит какого-нибудь придурка с лестницы, так ни на что более жестокое он явно не способен. Лишь в конце романа Азазелло крикнул женщине, которая хочет перекреститься: «Руку отрежу». Ну и как, отрезал? Покричать-то все мы горазды.
Коровьев — мертвый рыцарь, а не бес, так он и не претендует. Рыцарь шутит. Действительно, всего лишь шутит.
Проказы свиты Воланда, хоть и принесли некоторые материальные разрушения, но ни кто ведь не погиб, даже руку-ногу ни кому не
