ужасное количество безвыходных ситуаций.
— Он ли?
— А мне есть до этого дело?
— Бал заказывает «Ультрон», а платит за всё Управление?
— Нет, этот танец принадлежит мне и только мне.
— До этого вы не лгали.
— До этого вы не задавали вопросов, на которые можно получить лживый ответ, Арвистер.
— Э, куда вы разогнались? — недоуменная волчья морда с слегка высунутым языком показалась мне на редкость глупой, — Вы о чем вообще?
— Помолчи, Джарред! — это у нас получилось хором.
Но ситуацию это разрядило. Слегка.
— Ладно, мисс Кестер, что вы от меня хотите? — сдался я.
— Для начала, я хочу, чтобы вы выяснили, откуда в Омниполисе взялся этот рэтчед, — посуровела гномка, спрыгивая на ковер и быстро оправляя почти не задравшуюся юбку, — Это доступно.
— Это даже уже известно, — меня посетил дух свежепокойного Кроя, поэтому я пафосно ткнул пальцем вниз, — Оттуда.
— Очень смешно, Арвистер, — не оценили моего юмора.
— Я имею в виду, что он вылез, мисс Кестер, с самого низа. Из глубин, на которые городские рэтчеды не спускаются. Более того, он принадлежит к стае, о которой большинство городских крыс и не слышало.
Серая сталь больших гномьих глаз заполнилась холодом и остротой.
— Вы слишком уверенно об этом говорите, — поставила мне диагноз корпогномка.
— Потому что уже веду дело, связанное с этими глубинными рэтчедами, — широко оскалился я.
Холодная и серьезная куколка сделала долгую паузу, перед тем как, вздохнув, полезть к себе за пазуху. Я насторожился, но гномка всего лишь извлекла из недр своей тесной блузки изрядно помятый её бюстом конверт, положив его на диван.
— Это — аванс, Арвистер, — изрекла она, — Я вернусь к вам через три дня с документами независимого инспектора-аудитора, нанятого и утвержденного Горго Кестером, генеральным директором «Ультрона». С этими бумагами, фактически, вы станете Блюстителем внутри корпорации. А также проконсультирую вас по всем необходимым вопросам. Будьте добры не спустить эти три дня на ветер. Джарред, идём, я хочу перекусить.
Так вот, гномы…
Закрыв за посетителями дверь, я из чистой вредности вернулся в залу, упав на диван. Гномы. Удивительнейшая раса, что ни говори. До того, как родят первый раз, их женщины славятся своей оторванностью, причем это эволюционно появившийся момент! Из-за очень низкой фертильности молодой гномке приходится перепрыгать по множеству гномьих кочерыжек (причем, чаще всего, клановых), а замуж выйти за того, от кого понесет, потому как именно с этим гномом в дальнейшем у неё будут еще дети. Это, кстати, обуславливает и появление полукровок, а также их повальный прием в кланы.
В общем, до того, как забеременеть, начать жрать как не в себя и расти вширь, превращаясь в стокилограммовую тумбу мышц, выносливости и занудности, гномка нехило так отжигает в молодости, причем шутка про «секс с кузенами» для этой расы шуткой не является, а является правилом хорошего тона. Ну да, с кого-то же надо начинать?
Петру Кестер это, конечно, не касается. Она, несмотря на всю свою молодость, производит очень уж строгое впечатление. Может, позднее развитие? Или извращенка?
Додумать у меня не вышло, так как в дверь снова позвонили. Проклиная некоего Арвистера, который всем нужен как забытый зимой в куртке империал, я поплелся к двери и… разинул пасть, увидев на своем пороге ту, о которой так влажно думал последние пятнадцать минут. То есть Петру Кестер, холодную, строгую, но, очевидно, сытую.
Одну.
— Вы снова будете держать меня на пороге, Арвистер? — спросила она вредным тоном, за который ей бы все завучи Омниполиса выставили б по десятке.
— Не буду, — разумно высказался я, — Проходите, мисс Кестер. Воды? Чая? Проклятого бражного меда?…крови?
— Вашей? — хмыкнула гномка, цокая мимо выполняющего роль швейцара меня.
— Ну… — задумался я, — Если расскажете, каким образом принцесса клана закорешилась с волчером Управления, то можно даже так.
— Я не принцесса, Арвистер, — фыркнула гномка, останавливаясь посреди зала, — Я её дочь.
— Внучка самого Горго, — сделал правильный вывод я, подходя к ней.
— Одна из пяти, — тут же уточнила гостья, невозмутимо смотря на меня сверху вниз, — Но любимая.
Запрыгнув на диван, она смерила меня взглядом, прищурилась, а потом эдак небрежно скинула с ног туфли, после подманивая некоего вампира пальчиком. Заинтригованный совершенно каменной (хоть и очень красивой) физиономией девушки, я подошёл поближе и был… использован ей для того, чтобы принять стоячее положение. На диване.
Ну хоть разулась.
— Я вернулась, Арвистер, потому что помимо уже озвученного дела, у нас с вами есть еще один вопрос, который нужно обсудить, — выдала стоящая ногами на моем любимом диване девица, — Вопрос традиций.
Причем, продолжая держать лицо холодным и чуть ли не безразличным.
— Я, признаться, сильно удивлен, — поделился с ней я своими эмоциями, — Какие именно традиции имеются в виду? Не очень силен в тех, где гномы стоят на диванах. Что-то упускаю, да? Какая-то традиция?
— Несомненно, — не меняя выражение лица, кивнула она, — Вы же знаете, гномы славятся своим уважением к традициям, не так ли? Знаете. Могу вас уверить, что уважаем мы не только свои традиции, но и чужие…
А затем она начала расстегивать свой пиджак.
Я, конечно, пойму, что имелась в виду некая традиция, по которой Конрад Арвистер трахает каждую секретаршу Эммы Старри с незапамятных лет, но пойму я это только после того, как носительница фамилии Кестер, безжалостно и проникновенно надругавшись над моим телом, оденется и покинет этот дом.
Холодно и невозмутимо.
Предварительно перепугав до икоты обоих котов своими страстным воплями.
Глава 6
Фальшивое дно
Это было красиво и впечатляюще, прямо как те черно-белые кинокартины, на которых я ходил в Чикаго в шестидесятые.
Я, мрачно кушающий салат на кухне. Она, в расстройстве, обнявшая за талию подругу, смотрящую на меня с огромным осуждением. Слезы, покрасневшее лицо, обвинительный крик пилит душу как резиновый нож алмазную статую.
— Ты! Я верила тебе! Мы все верили тебе! «Арвистер не обманывает своих»! Ха! Лжец! Негодяй!
Мыш осуждающе молчала, поглаживая разошедшуюся Алису по орущей тыковке. Я ел салат, переглядываясь с сидящими на подоконнике котами. Они корчили рожи, осуждая Алису и салат. Надрыв набирал обороты, достигнув пика, когда я, встав из-за стола, положил тарелку в раковину.
—
