Официант тем временем делал попытки обойти сбоку ихмногочисленную компанию, а ливрейный лакей замер неподалеку, вытянув впередруку с листком бумаги. Колби взял записку, дал лакею на чай и глянул в нее.
— От Стиллмана, — тут же сообщил он. — Онсейчас в Лондоне. После обеда я сам ему позвоню. Это по поводу мисс Мэннинг. Нутак что закажем? Ну а ты, крошка Билл, как поживаешь?
Они сели за столик, Мартина напротив Колби, лицом кМоффатту. Она попросила для себя виски и вынула сигарету. Щелкнув зажигалкой,Колби протянул ее Мартине.
— Париж — это музей под открытым небом, —восторженно произнесла она. — Я здесь столько перевидала памятников, чтоощущаю себя смотрительницей Форест Лауна.
— А ты все фотографируешь красоток? — спросилКолби Элкинса.
— Как обычно, — пожал тот плечами. — Онивечное чудо Парижа. Обаяние молодости, чистоты, блеска глаз…
— Кобель есть кобель! — со смехом воскликнулаМартина и легонько потрепала одну из собак за уши. — Я хотела с нимсняться, а этот глупец задумал флиртовать с какой-то таксой. Ну ладно.Поговорим лучше о водных лыжах!
— Сегодня днем… — начал было Колби, но Мартина прервалаего:
— Прости, умираю как хочу услышать эту историю оМэннинг.
Колби обвел взглядом зал и заговорил тише, но не настолько,чтобы его не слышали через два столика.
— Мы все о ней знаем, дорогая. Это история, от котороймурашки бегут по коже.
Мартина, под столиком отыскав ногой ступню Колби, слегканаступила на носок его ботинка:
Моффатт начал прислушиваться! Затем она сняла очки и, широкораскрыв глаза, уставилась на Колби.
— Она что, действительно попалась на удочку? —удивленно спросила она.
— Она? Нет, попалась эта дурочка из газеты, —отмахнувшись от Мартины рукой, ответил Колби. — Дорогая, с тобойневозможно было связаться все утро. Ты же ничего не знаешь. Мы придумаликое-что. Так будет даже лучше. До того как она появится, нам нужно будет выйтина одного крутого корреспондента. У его газеты большой тираж.
— На кого именно?
— Некоего парня по фамилии то ли Маффетт, то лиМоффатт, из «Лос-Анджелес кроникл». Он уже раскрыл их план и ухватился за этусенсацию, как какой-нибудь салага из «Плезантон уикли аргус».
— О-о-о, прекрасно. И он уже написал статью?
— Нет. Конечно же нет. Дадли запер его в доме…
— Для чего? — удивленно спросила она и непонимающепокачала головой. — Лоуренс, это так сложно понять.
Колби тяжело вздохнул:
— Послушай, радость моя, Надя. «Кроникл» — вечерняягазета, а между Америкой и Европой разница во времени…
— Крошка! — произнес Элкинс и, желая объяснить ей,почему это происходит, продолжил:
— Вот апельсин — это Земля, а эта свечка — Солнце.Вращаем апельсин и…
— А-а, это я знаю, — прервала его Мартина. —В Лос-Анджелесе сумерки наступают раньше, чем здесь. Или наоборот?
— Вот именно! Поняла, — согласился Элкинс. —Астрономы называют это эффектом Берра.
— Дадли придумал, как обвести его вокруг пальца, —продолжил Колби. — До того как вся эта история с романом откроется, онрешил улететь в Бразилию, а корреспондента попридержать, чтобы тот отослалстатью в последний момент, когда в Греции наступит ночь и редакция уже несможет связаться с американским посольством в Афинах, чтобы проверить,действительно ли некая гражданка США по фамилии Мэннинг скончалась на Цикладах.Так что информация, полученная от этого Маффетта, или Моффатта, будетопубликована в последнем выпуске газеты без проверки. Раз Дадли решил смыться,то писательница действительно умерла.
Радио и телевидение подхватят эту новость, утренние газетытоже опубликуют материал на эту тему и тоже без проверки, рано утром посольстваеще закрыты. Все средства массовой информации, имеющие представительства вПариже, начнут трезвонить в ее контору, посылать корреспондентов. Но оттуда —ни звука. Мертвая тишина… Значит, так оно и есть. Этот голубок Дадлидействительно выпорхнул из голубятни. И все утренние газеты запестрятсенсационными заголовками. Боже, какими они будут! «Автор бестселлеров мертва»,«Раскрытие крупного мошенничества»…
После этого на следующий день и примерно в то же времякто-то все же проникает в контору. И что он видит? Мисс Мэннинг, заперев дверьсвоего кабинета на дополнительный засов, стучит на машинке. Что за шум,удивленно вопрошает она. Она не отвечает на телефонные звонки, когда работает,никогда этого и не делает. А вчера вечером отпустила домой свою секретаршу.
Какие еще писатели? Здесь? Дадли сбежал? Да вы что! Что забред! Дадли действительно в Париже нет — он сейчас в Нью-Йорке.
Так что все газеты, поспешившие опубликовать сенсацию,вынуждены будут напечатать опровержение вроде того, которое в свое время сделалМарк Твен в связи с преждевременным сообщением о его кончине…
— А он что, оказался жив? — удивилась Мартина и,коснувшись руки Элкинса, воркующим голосом спросила:
— А кто он, этот Марк Твен?
— Послезавтра новый роман Сабины Мэннинг поступает впродажу, — не обращая внимания на заданный Мартиной вопрос, продолжилКолби. — Вокруг книги разворачивается шумная рекламная кампания. Немногопоколебавшись, мы передаем студии «Рамфорд продакшн» права на съемки фильма,участие в котором станет для тебя звездным часом. Появятся фотоснимки, накоторых ты с мисс Мэннинг сидишь на фоне легендарной пишущей машинки иобсуждаешь свою роль…
Глаза Колби горели восторгом, голова от волнения тряслась.
— Друзья, здесь проколов не будет, — радостнозаверил он.
— Но, Лоуренс, а как же этот бедняга, мистер Маффетт? Унего могут быть неприятности. Не потеряет ли он работу? — с деланнойгрустью в голосе спросила Мартина.
— А мы пошлем ему корзинку с рождественскимиподарками, — весело ответил Колби. — Не расстраивайся, он найдет себедругую работу…
Из дальнего угла зала послышался сначала скрип стула, затемшарканье ног. «Надеюсь, официант еще не успел поставить бутылку на столМоффатта», — первым делом подумал Колби и, повернувшись, посмотрел нажурналиста. Выражение мясистого лица Моффатта, большую часть которого занималогромный нос, не предвещало ничего хорошего. Он стоял слева от Колби, слегканаклонившись над их столиком, в руке у него были зажаты телеграфные бланки.
— Я все тут думал, не смогу ли угостить вашуочаровательную компанию выпивкой, — угрожающе произнес он. — Я —Моффатт из «Плезантон уикли аргус».
