Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Ночью он долго не мог уснуть. Примерно в полночь они с молодой красавицей женой закончили любить друг друга, оба в одинаковой степени блаженства упали на подушки (впрочем, насчет степени блаженства жены Лешка всегда немного сомневался), очень скоро заснули… И тут он почувствовал тяжесть в груди, словно кто-то навалился сверху, не давая вздохнуть. На сердце Алексей Кузьмичев никогда не жаловался, потому что всю жизнь и питался правильно, и спортом занимался, и не пил, и не курил. Поэтому парень был сильно удивлен. Пару раз его придавило как следует, потом отпустило, но ощущения свои он запомнил.
Днем на съемочной площадке он выполнял свою обычную работу – стиснув зубы, зажмурившись и мысленно проговаривая молитвы, которые он никогда не знал и даже не слышал, цеплял микрофоны к одежде экстрасенсов, как настоящих, так и мнимых (поди разбери на данном этапе, кто из них кто!), писал интервью вместе с журналистами, таскал провода. Дважды при контакте с участниками он почувствовал себя скверно и один раз запомнил очень отчетливо. Некто под странным именем Рустам Имранович случайно задел его локтем во время настройки «жучка», и Лешку чуть не вы вернуло наизнанку. Мужик, кажется, этого даже не заметил, думал о чем-то своем и смотрел куда-то вдаль, поверх голов. А вот второй раз… Алексей помнил, что в глазах у него помутнело, картинка поплыла, словно при наведении линзы, а потом он ничего не помнил. Смутно – какой-то длинный коридор, маленькие пучки света, сырость, дурацкие звуки «плюк, плюк, плюк»… Фу…
Потом он пришел в себя, попросил партнеров подстраховать его на площадке, тут же покинул ангар и выпил в трейлере пол-литра теплой воды из пластиковой бутылки. Вскоре он выяснил, что в подсобных помещениях нашли мертвую Ирину Королеву. На предварительном допросе у прибывших ментов он пробурчал что-то нечленораздельное, потому что ни черта не помнил и не хотел, чтобы его неуверенность и забывчивость были использованы против него, а потом сразу убежал, отпросившись у продюсера.
И вот вечером – рвота в рейсовом автобусе…
Остановка случилась очень скоро. Дверь машины с тихим шипением открылась, и Алексей пулей вылетел из салона, расталкивая локтями толпу. Вослед ему кто-то крикнул «Алкаш!», но он даже не сбавил скорости, хотя в обычной ситуации обязательно постарался бы внести ясность.
Он бежал домой. Ему хотелось скорее под холодный душ.
* * *
Спустя несколько часов после того, как Кузьмичев украсил непереваренным обедом ступеньки южнокорейского автобуса, поклонница реалити-шоу «Ясновидящий» Агнесса Мкртчяновна-или-бог-ее-знает-как Шипилова лаялась с соседями по лестничной клетке. Ссора получилась… ну, не то чтобы очень уж грязная, но некоторым образом мерзопакостнее, чем обычно.
Она выносила мусор. Мусоропровода в этом хрущевском муравейнике отродясь не было, а потому вонючие пакеты приходилось выносить на улицу, ковылять с ними через весь двор, здороваясь с соседками (или показывая им язык). Эта процедура выпадала Агнессе раз в два-три дня, но Вечером Трудного Дня она застряла с большим и готовым разорваться мусорным пакетом уже на собственной площадке.
У перил в растянутом на коленях трико и красной футболке с изображением брюссельского писающего мальчика покуривал сосед Петр Иванович Суслопаров. Мужчина он был худой и высокий, одинокий, не злой и не добрый, в бытовых склоках фигурировал редко, предпочитая молчаливые посиделки с кроссвордом на кухне, и поэтому его вспышка в этот вечер произвела эффект лопнувшего воздушного шарика.
– Слушайте, мадам хорошая, – буркнул он, выпустив струю мерзкого папиросного дыма прямо женщине в лицо, – хотелось бы вот какой вопрос задать, собственно, пользуясь случаем: до каких пор это будет продолжаться?
Агнесса поджала губы, перехватила пакет. Подгнившие картофельные и морковные очистки готовы были вывалиться на пол.
– Не поняла, – сказала Агнесса. Отчего-то взгляд и голос Петра Ивановича ей сильно не понравились. В воздухе явственно запахло серой.
Петр Иванович, в целом добродушный и безотказный человек, всегда готовый помочь открыть дверь, если заело ключ, или поднять тяжелый диван на пару этажей, затушил папироску о край перил и мерзко плюнул на ступеньки.
– Задолбала ты меня. Честное слово, не погляжу, что баба, – засвечу как-нибудь промеж глаз. Ей-богу, засвечу… Смотри, что творишь, свинюка! Смотри, смотри!
Она опустила взгляд. Пакет вырвался из ее рук, и все гнилое овощное месиво развалилось по ступенькам, засыпав одну тапочку Петра Ивановича. Тот с омерзением дернул ногой.
– Иваныч, ты не в себе? – проблеяла Агнесса. – С какой ноги ты сегодня встал?
– Хрена моржового тебе Иваныч! Еще раз услышу твои мерзкие стоны через стенку – убью!
И тут она поняла, в чем дело!
И ей стало совсем нехорошо…
Проклятые стены, эти проклятые квартирные стены никогда ничего не задерживали и ни от чего не защищали! Если можно было как-то смириться с нескончаемым оптимизмом «Русского радио» и даже записанными на диск церковными песнопениями, то с воплями сексуального наслаждения соседствовать трудно, особенно если ты уже немолод, одинок, раз в неделю стираешь свою затасканную красную футболку с писающим мальчиком, сидишь вечерами с кроссвордами на кухне и из всех сексуальных развлечений способен только на ритмичное почесывание волосатой задницы.
Да, иногда она извлекала своего резинового друга не только ночью, но и совсем не поздним вечером, и в последний раз она сделала это не далее как полчаса назад. Однако ей и в голову не могло прийти, что Петр Иванович все это слышит. Черт побери, как же она расслабилась-то, как же неудобно…
Неудобно? Ха! Это ужасно!
– Да-да, не смотри на меня так, соседка, – сказал мужик. Тон его неожиданно стал смягчаться, а глаза почти подобрели. Он был сейчас похож на директора школы, который применил к отпетому хулигану тактику кнута и пряника.
Для Агнессы это было еще ужаснее. Она не знала, куда отвести глаза и спрятать руки. Вдобавок проклятый мусорный мешок расползался по ступенькам, источая ароматы. А Петр Иванович все добрел и добрел. Сволочь…
– Я все понимаю, дорогая, – говорил он, хитро поглаживая подбородок, – но и ты меня пойми, елки зеленые… Все же на слуху. Думаешь, это возможно спокойно слушать? Ты просто не понимаешь…
Тут Агнесса не выдержала.
– Да пошел ты! Старый каз-зел!
Пнув ногой остатки мусора, она повернулась к мужику задом и юркнула в квартиру.
Как и Алексею Кузьмичеву, ей тоже хотелось скорее под душ, но только под горячий.
Экстрасенс Михаил Поречников пришел домой рано. В университете он сегодня так и не появлялся, после испытаний отправился домой. Он принял душ почти сразу, как только вошел в дом, быстро разделся, бросил одежду на диван и нырнул под прохладную струю.
– А-а-а, блин…
Черт знает что с ним сейчас происходило! Пожалуй, до сего дня он никогда не переживал такую гамму чувств, никогда не испытывал столько ощущений сразу. Что-то похожее он чувствовал, когда после важной лекции в университете сразу вся группа студентов осаждала его стол, задавая свои извечные вопросы: «А когда можно принести?», «А сколько страниц?», «А поставьте автоматом», «А дайте…», «А где взять?». Он вертел головой в разные стороны, едва успевая ухватить суть вопроса, не говоря уже о том, чтобы внятно ответить на него. Причем он реагировал даже не на вопросы, а на эмоциональный фон: студенты все разные, у каждого в голове помимо учебы куча всяческих вещей – неудачный секс, поход в клуб, нехватка денег, дырка на колготках, болеющая мать… Господи, чего только не намешано в юных студенческих головах… И вот все это великолепие осаждает его после важной лекции, и он только успевает уворачиваться.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
