них вёз её, связанную, с собой на коне, — отёр глаза рудокоп. — Волосы её были растрёпаны, сражалась с ними — видно, Волчица.
Рейван резко повернулся к галинорцу.
— Скажи мне, Лютый, ты — раб, сбежавший с Владычицей? — хрипло произнёс он. — Обещаю не убивать тебя сейчас, но я должен знать!
— Прямой, как меч! — фыркнул Лютый с недоумением в глазах.
— Скажи ему, — кивнул Тирно. — У нас впереди долгая дорога, и я хотел бы спать, не боясь, что ночью меня нечаянно заколют.
Лютый развёл руками.
— Я не раб! — сказал он. — И с Владычицей никогда не любился!
Рейван смерил его взглядом и кивнул. Развернув коня, он безжалостно хлестнул его, направляя вперёд, к перевалу. Земля из-под копыт взметнулась, осыпав галинорца и рудокопа.
— Загонит беднягу прежде времени, — проворчал Тирно.
Лютый рассерженно тряхнул головой, смахнув с себя песок.
— Пёс несносный! — выругался он и заметил, что Тирно мрачно глядит на него.
— Почему ты солгал? — спросил рудокоп.
— Разве я солгал? Ни словом.
— Надеюсь, ты его убедил, — вздохнул Тирно.
Лес окончательно остался позади. Тропа растворилась среди скал — и верный путь теперь указывали лишь небольшие туры, сложенные из камней. Ветер наваливался порывами с нависающего щитом низкого неба. Вскоре в воздухе закружилась снежная крупа, принесённая с ледников.
Склоны были не слишком крутыми, конь уверенно преодолел подъём, и Рейван оказался на седловине между двумя вершинами скальной гряды.
На перевале стоял каменный алтарь, похожий на тот, что он вместе с Ингрид повстречал на Винденфьёле. Рейван сошёл с коня и приблизился к груде валунов. Облокотившись на них, он устремил взгляд на простиравшуюся внизу долину.
«Сражалась с ними, видно...» — вспомнил он слова рудокопа.
Рейван представил Ингрид, связанную и избитую, и злость вскипела в нём. Если кзорги лишь убивали, то от солдат можно было ожидать и иной мерзости.
— Если эти ублюдки её тронут, я выпущу им кишки через горло, — стиснув зубы, прошептал он ветру.
— И я помогу тебе, — сказал Лютый, неслышно подъехавший к нему сзади.
Рейван обернулся и увидел, что рудокоп тоже уже здесь.
— Вот, смотрите! — сказал Тирно, подойдя к краю. — Отсюда хорошо видно! Там внизу пролегает путь из Скаво в Хёнедан, на который мы скоро выйдем. А моя шахта находится вон под теми скалами, — он указал на острый утёс. — И примерно вон там я их видел! Одна дорога — к мосту через Хёммель-Эльву, в набульское царство! — Тирно поглядел на спутников. — Начинает темнеть, нужно поскорее спускаться.
— Ты не вернёшься назад? — спросил Лютый.
— Как я могу вернуться! Что я скажу вану? — вздохнул Тирно. — Что струсил, бросил его соратников?
На ночь путники остановились у ручья, сбегающего со скалы. Вокруг громоздились молчаливые сосны, укоренившиеся на валунах.
Рейван шумно вздохнул.
— Идём вперёд, — потребовал он, повернувшись к Лютому. — Мы зря тратим время на ночлег.
Галинорец, не отзываясь, принялся рассёдлывать коня.
— Ты слышишь меня?
Лютый не спеша снял снаряжение и, разложив вещи на земле, протянул Тирно котелок. Рудокоп разводил огонь.
— Ладно, я иду один, — сказал Рейван.
— Если ты видишь что-нибудь в кромешной тьме — то иди! — бросил Лютый.
5-2
Рейван тронул коня, устремив взгляд в чащу леса. За время перебранки последний свет угас, и тьма нависла сплошной непреодолимой стеной вокруг затеплившегося на поляне костра. Рейван остановился.
— Всё, что они могли с ней сделать, они уже сделали! — низким голосом сказал Лютый. — Если не убили, то и не убьют. Мы двигаемся быстрее, чем они, и скоро настигнем их.
Рейван не хотел соглашаться с Лютым, но галинорец был прав. Превозмогая собственную гордость, он развернул коня и сошёл с него подле Тирно.
— Ложись пока, поспи, ты измотан, — ласково сказал рудокоп. — Когда настанет час для драки — а он настанет, — ты должен быть силён.
Тирно варил суп из сушёного мяса и перебрасывался с Лютым шутками. Их смех разносился на всю поляну, но Рейван не находил в этом ничего забавного.
— Тирно, ты раньше не рассказывал, что был с Ингваром в том сражении! Он что, и правда, сбежал прямо с поединка с вождём сарсов?
— Да, ему так прихватило живот от полевой стряпни! — помешивая суп, отвечал рудокоп. — Нет, это не я тогда готовил! — Тирно предупредительно поднял ложку. — Сарсский вождь подумал, что Ингвар струсил и удирает. А его тогда ох как прижало…
Ужимки, с которыми рудокоп описывал события, занимали Рейвана своей живостью и искренностью, но он старался не показывать интереса к разговорам спутников.
— Но как только он справился с нуждой, то вернулся и размозжил тому вождю башку! — продолжал Тирно. — Ингвар был невероятно силён!
— Да, Ингваром Непобедимым ещё долго будут пугать и сарсских, и набульских детей, — хмыкнул Лютый, устраиваясь поудобнее на меховом тюфяке возле костра.
— Я на его месте навалил бы в штаны на поле боя, но убегать бы не стал, — мрачно проговорил Рейван, отпивая из кружки дымящийся травяной отвар, приготовленный рудокопом.
— Некоторые воины устрашают противника громким рёвом или боевой раскраской, а кзорг устрашает смрадом! — рассмеялся Лютый.
Рейван улыбнулся. Совсем немного, почти незаметно.
— Ты очень похож на молодого Ингвара, — заметил Тирно, поглядев на него.
— Не болтайте на каждом углу, что я сын Ингвара, если мы выйдем к людям! — огрызнулся Рейван. — И о том, что я кзорг.
Тирно хмуро переглянулся с Лютым, пробуя с поварёшки бульон, тяжело вздохнул и вдруг нахмурился:
— А нам не опасно есть с тобой из одной посуды?
Рейван вздохнул. Зло и раздражённо.
— Опасна лишь его кровь, — усмехнулся Лютый. — Слюни и сопли не опасны — такими уж их создали. Иначе все, с кем кзорги валандаются, передохли бы! А они, как-никак, элитные воины набульского царя.
Тирно удовлетворённо кивнул,
