1610/11 гг. и разорительных для населения действиях русских войск и налоговых сборщиков узнаем из коллективной челобитной жителей Тарусы и уезда правительству Первого ополчения (Д. Т. Трубецкому и И. М. Заруцкому): «В прошлом… во 118-м году и во 119-м году приходили… крымские и нагайские и литовские люди, посад Тарусу и Торусской уезд вывоевали и животину всякую выгнали без остатку. И как город Олексин сожгли черкасы, и наших людишек и крестьянишек многих побили и в полой поймали, и иные многие погорели. Да у нас же… через посад Тарусу и Торуской уезд лежит большая колужская дорога, и ездят от вас… и с полков многие гонцы, и в украинные городы и с украин к вам…, и у нас и у людишек наших и у крестьянишек емлют подводы, и те подводы пропадают безвестно». Далее говорится, что проезжие ратные люди грабят крестьян, «хлебец весь потравили», казаки один раз собрали корм для 500 человек и снова стали собирать такой же корм. «Да по вашему боярскому указу на наших же крестьянишках правит Микита Сомов (специальный уполномоченный правительства, посланный в Серпухов, Тарусу и Алексин собирать шубы для войска 260. - Н. Г.) по двадцати по семи шуб с сохи бораньих, а з дворцовых сел с трех вытей по шубе. И от тое… крымских и нагайских и литовских людей войны, и от ратных ото всяких проезжих людей грабежей и от многих зборов помесьишка наши и вотчины запустели многие без остатку, крестьянишка и последние розбрелись по розным городом, а мы сами с матерьми, и з женишками и з детишками волочимся меж двор» 261. Правительство было вынуждено отменить сбор шуб с населения Тарусского уезда, хотя и предписало сборщику: «А что с ково взял, и те б шубы привез к нам на Москве» 262.
Имеющееся в приведенном документе свидетельство о разорении Тарусы подтверждается отпиской тарусского губного старосты 1613/14 г., который указывал, что «в обыску обыскные всякие люди сказали: торуской посад от крымских и от ногайских и от литовских людей войны и от руских людей разорен и вызжен, и посацкие люди пойманы в полон, а иные посечены, а иные розбрелись в разные городы, и государевых четвертных доходов, денежного годового оброку, платить им не мочио» 263.
Неустроенность тарусского посада в дальнейшем вырисовывается из «памяти» Владимирской чети 1629 г. в Разряд, где излагается жалоба тарусских посадских людей на то, что у «них в Торусе на посаде приказного человека нот, и им де от сторонних людей и от приезжих чинятся обиды великие, и без приказного человека им прожити не мочно». Кандидатом на должность приказного человека посадские люди выдвигали боярского сына Петра Мартынова, торушатгана («вотчины за ним в Торусе 70 четьи пусто, живет он в ней однодворкою, и после разбору Петр Мартынов в конную службу не написан») 264. Очевидно, выбор остановился на нем потому, что он был довольно беден и экономически зависел от посадских людей, хотя и имел звание сына боярского. Мы уже встречали имя Петра Мартынова в «сказках» 1638 г.265 Он там назван приказным человеком. Значит, в этой должности Мартынов пребывал, по крайней мере, в течение 9 лет.
Экономическую маломощность посадских людей Тарусы показывает как упомянутая челобитная 1611 г. об отдаче кабака на откуп «серпуховитину», так и челобитная тарусского попа Оплата правительству Первого ополчения, поданная в марте 1612 г. на имя царя Дмитрия Ивановича 266. Поп обвинял четырех посадских людей в нанесении ему материального ущерба. Здесь интересно показание, что один из посадских взялся пахать половину церковной земли, но «сеяти было… ему своей половины нечим и он… у меня взял 2 чети ржи на семяна» 267.
По переписным книгам 1645/46 и 1646/47 гг. на тарусском посаде числилось «22 двора, людей в них 65 человек» 268. Среди тарусских посажан не было торговых людей (в книге Владимирской чети 1614 г. сказано: «С То-русы с посаду с посацких с пашенных людей…» 269). В 50-х годах XVII в. население посада, очевидно, уменьшилось. Павлу Алеппскому, проезжавшему мимо Тарусы в 1654 г., она показалась не городом, а «благоустроенным селением» 270. В 1661 г. в Тарусе на посаде числилось всего 15 человек 271 (может быть, следствие моровой язвы 1654 г.?).
Позднее происходит некоторое увеличение числа жителей посада, хотя и незначительное. По переписным книгам 1677/78 г. числилось «в Торусе на посаде 20 дворов, крестьянских и бобыльских 1277 дворов» 272. 20 дворов на тарусском посаде показано и в 1681 г.273 Это был очень маленький посад. На посаде в Серпухове по книгам 1677/78 г. насчитывалось 307 дворов. Меньше дворов, чем в Тарусе, было только на посадах Крапивны (1 дв.), Дедилова (1 дв.), Пронска (5 дв.). Совсем не имел посада Оболенск 274. Как видим, в конце 70 - начале 80-х годов XVII в. численность посадских дворов в Тарусе не достигла даже уровня 1645/46 - 1646/47 гг.
О торгово-промышленной жизни Тарусы второй половины XVII в. трудно сказать что-либо определенное. Под 1671/72 г. Таруса упоминается в перечне городов, воеводы которых не должны были препятствовать деятельности московских и иных «торговых людей… соляных и хлебных промышленников»275. Можно предполагать не только проезд этих торговых людей через Тарусу, но и какие-то операции их с местными посадскими людьми. Кем осуществлялся практиковавшийся в Тарусе в середине XVII в. (до 1677/78 г.) откуп перевозных, кабацких пошлин и рыбных ловель - тарушанами пли серпуховичами, - сказать трудно. Ясно лишь, что замена откупа в 1678 г. «верным браньем» предполагала выбор в верные целовальники местных посадских людей: «…во Твери, в Торусе, на Туле…» (и многих других городах) «таможенные пошлины и питейную прибыль сбирают на вере тех же городов жилецкие люди» 276.
Классовая борьба
Наличие социальных противоречий и нарушений феодального права в Тарусе вырисовывается из некоторых документов первой половины XVII в. Особенно сильным социальное брожение было здесь, очевидно, в период польской интервенции начала XVII в. В грамоте 1611 г. об отдаче кабака на откуп Титу Семенову осадный голова получил предписание следить, чтобы «душегубства у него не было, и тати бы и разбойники и всякие изменные люди к нему на кабак не приезжали и дурна никакого не учинили» 277. Челобитная попа Филата 1612 г. хорошо характеризует столкновение посадских людей с представителем духовенства. Посадские люди в 1608/09 г. «стравили» у попа «на
