не последний человек в жизни Белова, а мне не так уж и сложно проявить немного уважения.
Тем более, что посмотреть на укротительницу, прибравшую амбала-Торопова к своим рукам, все-таки интересно.
Я вычерчиваю на стекле снежинки, подпеваю потрясающей Мэрайе Кэри и не замечаю, как пролетает дорога. Под руку с Максом вплываю в фойе фешенебельного ресторана и с трудом сдерживаю недовольный вздох.
О статусе заведения, дресс-коде и количестве напомаженных, разодетых и увешанных драгоценностями гостей нас, судя по всему, забыли предупредить.
Я поправляю ворот подаренного Максом красного свитера, с недавних пор ставшего моей любимой вещью, и глухо откашливаюсь. На голых рефлексах хватаюсь за ладонь Белова и утыкаюсь ему в шею.
Тот факт, что Макс одет в самые обычные джинсы и темно-синий джемпер несколько выправляет ситуацию, потому что белых ворон на этом празднике жизни, как минимум две.
Я теряю счет времени, тесно прижимаясь к Максу и вслушиваясь в его мерное дыхание.
Мой личный сорт эйфории, по обыкновению, вселяет непоколебимую уверенность и действует, словно элитный дорогой алкоголь, расслабляя мое напряженное тело и отодвигая на второй план все незначительное. Ну а если быть более точной, отодвигает на второй план все, кроме спокойного, как скала, мужчины, удерживающего меня в объятьях.
Получив от Белова необходимую дозу эндорфинов, я все-таки отрываюсь от его шеи и высоко вскидываю подбородок. Как будто это я пришла в стильном «Армани», а они все нацепили на себя дешевые шмотки из секонд-хэнда.
– Белый, брат, извини, замотался, забыл тебе позвонить!
Я поворачиваю голову к Макару, втиснутому в тесноватый смокинг, норовящий лопнуть по швам от одного неловкого движения. И вполне искренне жалею несчастного жениха, утирающего манжетой белоснежной рубашки струйку пота, стекающую со лба.
Торопов витиевато непечатно ругается и цедит сквозь зубы.
– Это все Ирка переиграла в последний момент. Подавай ей прием на сто персон, видите ли, в честь помолвки. А у меня к концу вечера единственное желание – нажраться вдрабадан.
Я пытаюсь подавить рвущийся наружу хохот, но проигрываю эту неравную битву и под неодобрительное покашливание невесты Торопова заливаюсь смехом. Сердито хмурящаяся девушка приближается к нам с теми же намерениями, какие айсберг имел к «Титанику».
И я не кстати думаю, что черти в аду наверняка дружелюбнее.
– Макар, – укоризненно взывает к совести своего благоверного златокудрая нимфа с ни разу не ангельским характером и постепенно переходит на ультразвук: – капкейки не привезли, певичка опаздывает, крем в торте перепутали, представляешь?!
– Это совершенно непозволительно, пупсик!
Пытаясь удержать серьезную мину на лице, соглашается Макар, пока «пупсик» с настойчивостью бронетранспортера тащит его к музыкантам. Оставляя нас в компании высокой элегантной брюнетки в черном комбинезоне с открытой спиной, буравящей мою скромную персону тяжелым взглядом, полным неприязни.
Правда, после Инги и предательства Влада меня мало что впечатляет.
– Как мне с тобой повезло, а, – я позволяю Максу, игнорирующему наше молчаливое противостояние, сгрести меня в объятья.
И молчаливо жду, когда эту красивую девушку с округлившимися глазами взорвет.
– Ты серьезно, Максим? – я понимаю, что у каждого есть свои скелеты в шкафу, так что стараюсь не реагировать на эту холеную брюнетку, которая кривит подрагивающие губы и тыкает длинным тонким пальцем в меня: – она же... самая обычная! Что такого в ней есть, чего нет во мне?
Ее голос срывается, руки дрожат, и, кажется, еще чуть-чуть, и по щекам потекут слезы. Оставят влажные дорожки на толстом слое тонального крема со слишком темным бронзатором.
Я же отстраненно наблюдаю за чужой истерикой и чувствую лишь тепло, исходящее от ладоней Макса, сложенных у меня на животе. Трусь щекой о его щеку и мечтаю оказаться на необитаемом острове, где не будет Евгениев Аркадьевичей, Владов, брошенных любовниц, чьих-то бывших и прочих людей.
– Какая разница, Марин? Главное, у Оли есть моя любовь и предложение руки и сердца.
От последних слов вздрагиваем мы обе с брюнеткой. И если мой пульс разгоняется до бешеного ритма, а кожа под пальцами Макса пылает, то Марина взирает на нас обиженно и недоверчиво.
– Как долго ты с ней знаком? Пять дней? Неделю?
Конечно, ей невдомек, что нашей с Беловым связи не один год. Что он был моим рыцарем на белом коне, отгонял назойливых однокурсников и баловал меня божественным шоколадом с миндалем и апельсином, который таял во рту.
Только вот сообщать это расстроенной брюнетке, имеющей виды на моего мужчину, я не считаю нужным. Я крепче стискиваю пальцы Максима, Марина же делает шаг назад, отчаянно мотает головой и нервно бормочет.
– Это, должно быть, какая-то ошибка...
– Да, – кивает Макс, отчего мой желудок ухает в пятки, а на лице соперницы расцветает победная торжествующая ухмылка. Которая, правда, держится недолго и исчезает без следа от твердо произнесенного Беловым: – моя лучшая ошибка. И я готов совершать ее раз за разом.
Стук металлических набоек переплетается со звоном бокалов. Всхлипывания – с поздравлениями и тостами. Только я ничего не слышу. Перекатываю на языке «Моя лучшая ошибка» и шало так, по-идиотски улыбаюсь...
Глава 19
Оля, спустя неделю
Я неторопливо брожу по торговому центру, пока Макс продолжает топить компанию Слонского, и подолгу зависаю у витрин. Изучаю внушительные часы «Флагман», серебряный портсигар с гравировкой в египетском стиле и даже набор шампуров ручной работы и не могу ни на чем остановиться.
У Белова скоро день рождения, и мне, конечно, хочется выбрать для него что-нибудь особенное. То, что приведет его в неподдельный восторг.
Покачав головой, я отметаю просмотренные варианты, и направляюсь в кафе, которое мне когда-то хвалила Машка, выпить чашечку кофе.
Сейчас, когда я уволилась с одной работы и еще не успела устроиться на другую, у меня много свободного времени. И я использую его, чтобы найти себя. Макс настаивает на том, что скупой язык цифр мне не подходит, и я с ним согласна.
Я посещаю мастер-классы по гончарному делу, по лепке из глины, по живописи и чувствую себя другим человеком.
Творческое во мне откликается.
– Здравствуйте. Меня зовут Вика, и сегодня я буду вашим официантом.
– Очень приятно, Вика. Мне, пожалуйста, тыквенный латте и малиновый эклер.
Разместившись за столиком у окна, я улыбаюсь молоденькой официантке с двумя пшеничными косичками и глазами цвета василька и понимаю, что хочу обнять весь мир.
Меня переполняет энергия, сладостное предвкушение и вера в наше с Беловым будущее.
Теперь
