взятый в кредит корабль в качестве единственного жилища, или сомнительное счастье вечно ждущей мотающегося по космосу мужа жены. А изменить свою жизнь он не мог и не хотел. Может, когда-нибудь… Но это вряд ли. Всё это разом пронеслось у него в голове, каким-то спутанным клубком.
— Ты была права тогда, — признал он, — Мне нечего было дать тебе. И сейчас нечего. Просто я люблю тебя. Думал, что разлюбил. Но вот увидел — и всё вернулось.
Она мягко коснулась его плеча. Рек вздрогнул и обернулся.
— Ты никогда не говорил ничего подобного.
— Я был мальчишкой. Считал, что подобные признания — чушь. Что ты только посмеёшься. Разве взрослые люди говорят такие вещи? Они говорят: «Я хочу тебя» — и этого достаточно.
— Но сейчас ты так не считаешь? — она сделала последний шажок и теперь прижималась к нему. Как в тот раз, когда он загородил её от выстрелов.
— Я изменился, Ева. — Рек снова посмотрел на лётное поле, раскинувшееся у их ног, уставленное космическими кораблями всех видов. — Мне уже всё равно, что обо мне думают. А смех — не самое страшное, что приходится переживать…
Он обнял её. Это само получилось. А как, скажите, этого было избежать, когда женщина стоит, прижавшись к тебе. Женщина, которую ты любишь. И на этот раз она не вырывается и не отстраняется от тебя. Тогда он осмелел совсем и поцеловал ее. Это длилось вечность… Но и вечность кончилась, потому что нет ничего вечного в материальном мире. Ева вдруг вывернулась из его объятий. Это было обидно и даже разозлило Река. Но ещё и отрезвило обоих.
— Прости. — Она поправила платье, не смея поднять глаз, — Я не должна была этого делать.
— Понимаю. Можешь не продолжать. Ты ведь знаешь, какой я понятливый.
Она шагнула к парапету и посмотрела на лётное поле.
— Который из них твой? — спросила она, чтобы сменить тему и сгладить неловкость.Рек покачал головой, не глядя на неё.
— Отсюда его не видно. Но если хочешь, — он снова повернулся к ней и внимательно посмотрел прямо в глаза, — я могу показать тебе. Если пойдёшь…
На этот раз она отвернулась, мотнув гривой каштановых кудрей. Точно так же, как и раньше, тогда.
— Я здесь с мужем.
Чувство было такое, словно его ударили под дых.
— Очередной банкир?
— Нет! — Ева взглянула на него, язвительно и одновременно вызывающе улыбаясь, — Промышленник. Очень богатый.
Он подобрал сумку и закинул лямку на плечо.
— Я рад за тебя, Ева, — сказал он почти спокойно. — Надеюсь, теперь ты по-настоящему счастлива.
Ева кивнула, как ему показалось, разочарованно.
— Надеюсь, ты тоже, — сказала она. И снова улыбнулась, — Ты ведь пропал тогда так неожиданно. Так и не потрудился объяснить — куда ты делся?
— Так вышло. Меня послали на Маиси.
— Вот как? Это из-за того парня? Как его — Антуан…
— Лахэд. — неожиданно для себя сказал Рек.Имя обожгло как удар кнута. Антуан Лахэд. У всех есть скелеты в шкафу, и Рек исключением не был. Одного из них звали Антуан Лахэд. Кто он был? Да он сам, пожалуй, не мог бы сказать, — какого он рода-племени. Говорил, вроде, что родился на Земле и детство своё провёл в Иерусалиме, в приюте для сирот. Оттуда пошёл в армию, стал космоспецназовцем. Или космодесантником? Да кто его знает! Для таких, как он, — обычная судьба. Им некуда больше податься. А после ранения обосновался на Марсе и поступил на службу в полицию. Хотя, нет… Началось всё гораздо раньше. А Лахэд… Парню просто не повезло в очередной раз.
Воспоминания отрезвили Река. Он резко отвернулся и пошёл вдоль парапета галереи. Не оборачиваясь, сунув руки в карманы брюк. «Не нужно было подходить ней… Какой я идиот!..». Хотелось побежать, но он переборол это желание. Что ж, так всё и должно быть… А чего ты хотел, в конце концов⁈
Любовь⁈ И почему все люди так страстно мечтают о ней⁈ Что в ней хорошего? Пожалуй, ни о чём во вселенной не придумано столько небылиц и наплетено столько вымыслов и откровенного вранья, сколько про неё, проклятую. И нет никаких бабочек в животе, враньё всё это! Душу крутит, как фарш в мясорубке. Ну да — именно фаршем в мясорубке тогда Рек себя и чувствовал. И сейчас он опять испытывал те же чувства.
Ева долго смотрела ему вслед. И подумала, что это только в фильмах так бывает: вот сейчас он обернётся и она пойдёт ему навстречу… Глупости. В жизни так не бывает. Да и незачем. И Ева тоже отвернулась и побрела в противоположную сторону. Прошлого не вернёшь. А будущего у них двоих нет. Только у каждого в отдельности.
Рек настолько погрузился в свои мысли, что даже не обратил поначалу внимания на шум и крики. Но быстро собравшаяся толпа преградила ему путь. Оказалось, что откуда-то сверху, с галереи, откуда он только что спустился, упала женщина. Река от услышанного прошиб холодный пот. Усиленно работая локтями он протолкался вперёд. Это была не она и Рек выдохнул невольно.
Датч нашел брата в ближайшем от космопорта кабаке, уже изрядно пьяного.
— Датч! Я осёл, — объявил тот.
— Ты действительно осёл, если так набрался. И если кричишь об этом во всеуслышание.
— Я опять упустил её… Отпустил, — разоткровенничался Рек.
— Так упустил или отпустил? Выбери что-нибудь одно, — предложил Датч, волоча брата к выходу.
— Какая разница? И то и другое справедливо.
* * *
Кевин Макнамара-младший был журналистом-стрингером. То-есть — журналистом в свободном поиске и зарабатывал на жизнь тем, что удалось раздобыть. А дела в последнее время шли неважно, и раздобыть что-то стоящее внимания было всё труднее и труднее. Сенсаций становилось всё меньше, а конкурентов всё больше. Когда-то, будучи молодым и неопытным, но горячим парнем, Кевин по дурости и горячности влетел в историю, из которой потом с трудом выпутался не без помощи друзей своего отца. Проще говоря — Кевин сунул нос в те вещи, куда журналистам, да и не только им, совать его категорически не следует. Ибо чревато потерей оного. Причём вместе с головой. Кевину стало известно о проекте «Верблюжья ферма» и не только о нём, но и ещё о многих вещах, которые простым смертным знать не положено. И
