зал огромный…
— Трибуны пустые почти, жалко… — вздохнул Бельфегор. — Мне с моего места было видно, что на них народу нет.
— Дофига народу будет вечером, когда будут звезды выступать, — сказал я.
— Но все равно народу много, да? — Кирюха посмотрел на меня, потом на Астарота.
— Я думал, будет как-то… по-другому… — задумчиво проговорил наш фронтмен, стягивая с головы шлем с рогами. — Нет, я вроде как, все понимаю, но все равно…
— Отлично все было! — взвизгнула Кристина и повисла у Астарота на шее. — Ваше лучшее выступление!
— Да ладно, лучшее… — смутился Астарот.
— Я слажал разок, — хмыкнул Макс. — Когда мне прожектор в лицо засветил.
— Никто не заметил, стопудово! — заверил Бельфегор.
— Ну, я заметил, — хмыкнул Макс.
Растерянность на лицах. Этакая смесь из несмелой радости и растерянности. Понятные эмоции. С одной стороны -! ура, это на самом деле случилось!» С другой — «и это все?!» После ударных часов работы в студии, после кучи нервов, после долгого чучух-чучух на поезде, после тусича в нашей съемной квартире, после диковато-трэшового концерта в полузаброшенном ДК. И вот сейчас они спустились со сцены и переваривают.
— Не расслабляемся, парни! — выдержав паузу на переваривание всех этих чувств в головах «ангелочков», сказал я. — Предлагаю переместиться в фойе и разложить наши кассеты. На самом деле, наша с вами работа еще далеко не закончена.
Сэнсей нас нашел уже ближе часам к девяти, когда фест как раз набрал максимальные обороты. Мы за это время успели трижды сменить дислокацию, потому что первая точка оказалась в каком-то малопроходимом закутке, на второй мы повздорили насчет подоконника с парнями из Воронежа, а третья оказалась отличной. Рядом с импровизированным пивным ларьком и одним их выходов в курилку. Повезло, можно сказать. Там как раз свернулся лоток с самиздатовским музыкальным журналом, они все распродали. И оставили нам в наследство лоток из обшарпанной школьной парты и пары овощных ящиков.
Сначала мы менялись. Кто-то оставался у лотка, кто-то мчал в зал, поколбаситься и послушать музыку. Потом, когда объявили выступление «Арии», я отправил их в зал всех, остался у лотка один. Потом ко мне присоединились Астарот и Ева. Остальных затянул концерт и не отпускал. Наверное, он бы и Астарота не отпустил, но на него, судя по лицу, нахлынули всякие философские мысли, и он так и не смог проникнуться всеобщим драйвом.
— Знаешь, Велиал, я когда сюда ехал, даже не знал, чего ждать… — сказал он. — Ну, то есть, хорошо, что мы последние две недели фигачили по много часов в студии, как-то порепетировали, получается. Вот только…
— Что такое? — прищурился я.
— Сейчас мне кажется, что мы вообще хуже всех выступили, — нахмурился Астарот. — Здесь все такие… крутые. И мы. Нас же никто не запомнил!
— Это нормально, — кивнул я.
— В каком смысле — нормально?! — вспыхнул Астарот. — А зачем тогда мы вообще сюда ехали?!
— За многими вещами, Саня, — сказал я и хлопнул его по плечу. — В частности, посмотреть на чужой уровень и показать себя на его фоне.
— И как мы себя показали? — угрюмо спросил Астарот.
— Как надо! — я подмигнул. — На большой сцене не потерялись, звучание отличное. Не облажались, в общем. Ну и кассет мы сейчас неплохо распродали. Дорогу точно отбили.
— Еще не все, — вздохнул Астарот.
— Не все, — согласился я. — Остатки рассуем по ларькам звукозаписи. Ну и еще надо бы на радио где-нибудь подвязки найти.
— Блин, такое ощущение, что это как будто все, — Астарот присел на батарею и уперся кулаками в лоб. — Мы когда в Новокиневске выступали, все было иначе. А тут проходят, будто мимо пустого места.
— Попробуй на это иначе посмотреть, — я мотнул головой в сторону шумной толпы, облепившей со всех сторон Кинчева. — Как на перспективу. Мы же здесь новички. У нас пока что нет сольной концертной программы, и первый альбом мы записали вот только что. А это, — я снова махнул рукой в сторону раздающего автографы фронтмена «Алисы», — наше будущее. Только чтобы его достичь, нам еще предстоит очень много работы.
— Работы… — эхом повторил Астарот.
— Эй, ну ты чего вообще куксишься? — я ухватил Астарота за плечи и тряхнул. — Ты хоть представляешь, сколько всего нам предстоит сделать, когда мы вернемся? Устроить в рок-клубе встречу, где вы поделитесь воспоминаниями и впечатлениями, программу для ТВ «Кинева» снять, новый клип уже пора записывать тоже. И это не считая выступления в парке на «Масленицу», до которого времени уже хрен да маленько осталось.
— Да-да, я все это знаю, — досадливо поморщился Астарот. — Просто это как-то мелко все…
— Я в чан тебе сейчас пропишу! — пригрозил я. — Мелко ему! Лучше помаши крыльями, вон там как раз народ из зала начал выходить, время привлекать клиентов!
И как раз в этот момент к нам подошел Сэнсей. Ему даже пришлось проталкиваться через группку окруживших наш прилавок парней и девчонок. Длинноволосых, в джинсе-коже-заклепках-фенечках. Правда, их больше интересовали не столько наши кассеты, сколько рога и крылья Астарота. Но это тоже было нормально.
— А ты, я смотрю, проигнорировал наше выступление, о повелитель обмана и энтропии? — обняв меня за плечи, высокопарно, как всегда, продекламировал Сэнсей.
— Ой, а вы же Семен Вазохин из «Папоротника»? — взвизгнула одна из девиц и тряхнула длинными спутанными волосами.
— О, точно, это же Сэнсей!
— А можно автограф?
— Я уже купил билеты на ваш сольник в апреле!
— А помните, как мы с вами пили на брудершафт возле Казанского?
Сэнсей расписался в паре подсунутых блокнотов, покивал, помахал рукой. И все это, не отходя от меня. Пару раз бросил на меня извиняющийся взгляд. Мол, извини, братан, положение обязывает.
Но волна быстро схлынула. Часть отвлеклась на какую-то очередную звезду в фойе, часть рванула в зал. Фестивали — они такие. Внимание публики тут рассеяно между множеством групп. А домой все эти ребята вернутся со звенящей пустотой в голове.
— Вроде я по какому-то делу подошел… — нахмурил лоб Сэнсей, когда мы снова
