бортом все свои замашки благородной леди, я со всей силой, на которую была способна, ударила парня носком ботинка прямо по коленной чашечке.
Он, не ожидая от меня такой прыти, даже охнул и мгновенно потерял бдительность. Да, не зря я попросила городского сапожника прибить мне на ботинки магически укреплённые железные пластинки. Ремесленник ещё удивлялся, зачем они понадобились леди. А вот именно для этого!
Просто за сапожником никогда не охотились озабоченные оборотни. Так что ему было сложно понять мои мотивы.
Пока парень не опомнился, я поднырнула у него под рукой и резво поскакала прочь.
— Всё равно ты будешь моей! — прокричал он мне вслед, повторяя свою первую фразу, но догонять не стал.
Или не смог?
Ну, похромает пару дней. Зато, возможно, поймёт, что нельзя приставать к честным и невинным леди.
Особенно к тем из них, у кого есть твёрдые моральные принципы'.
— Пожалуй, в этот раз соглашусь, — вновь посмотрев на обложку, задумчиво постучала пальчиком по подбородку. — В этих «записках адептки» вряд ли удастся найти то, что нам действительно может помочь.
Я уж было собралась окончательно закрыть книгу, но Сигирилл внезапно оживился:
— Погоди, уж не дракона ли эта лисичка отшила? Того самого, чьим размахом крыла и красотой линий ты восхищалась?
— Неужто вы ревнуете милорд, что восхитилась не вашими? — фыркнула, но тут же подавилась смешинкой, ловя хмурый, грозовой взгляд.
— Не советую проверять мои чувства в таком ключе, душа моя.
— Ты ведь знаешь, что для меня Сапфир… эм-м… ты, — глубоко вдохнула, как будто собиралась нырнуть, — ты для меня самый лучший на свете!
— Я рад, что наконец-то обе мои ипостаси для тебя становятся единым целым, — он мягко сжал мою ладонь своей, что лежала поверх книги. И, чудо, она вновь «ожила», подпрыгнув на моих коленях, зашуршала пожелтевшими листами, в этот раз бесконечно долго.
Мне даже показалось, что нас ведут к самому завершению, но внезапно остановившись, фолиант открыл для нас строчки, вписанные на полях чьей-то твёрдой рукой.
— Кощунство обращаться так с книгами! — возмутилась я, но глаза уже прошлись по ровному почерку:
'Чтобы пробудить вторую ипостась, сначала нужно принять себя таким, какой ты есть. Не отказываться оттого, что живёт в твоей душе. Не отрицать этого и не пытаться отринуть.
Это непреложное правило касается любого таланта. И применимо также и к магии. Превращение человека в зверя и обратно будет доступно лишь тому, кто в первую очередь обретёт гармонию с самим собой'.
Едва прочла последнюю строчку вслух, книга вырвалась из рук, с шумом захлопнулась и взлетела вверх, чтобы вернуться на своё место.
— Очевидно, это то, о чём мы говорили, — произнёс Сигирилл.
— О красоте драконьих крыльев? — вновь поддела я. Уж не знаю, то ли танец добавил в моё настроение градус игривости, то ли хмурящийся дракон был слишком забавен.
— О вредных девчонках, которые наконец-то приняли двуипостасного мужчину. — Руки легли мне на талию, и лёгкой щекоткой прошлись по бокам.
— Ай-ай, — захихикала я, выкручиваясь волчком. — Пощады-ы, прошу-у.
— Не будешь больше дразниться? — шепнул Сир мне в макушку, когда я, обессилев, прижалась спиной к его груди.
— Не обещаю, что не буду вот совсем, но пока, ладно. Не буду, — вновь рассмеялась, уже порывалась встать, но мой дракон мягко удержал в своих объятиях.
— Посиди так ещё немного.
Прикрыв глаза, расслабленно вздохнула. Такими были наши вечера, практически всегда. Наполненные нежностью, смехом, заботой. Наши, да. А сколько еще тех, кто закован цепями и магией в Галдуре? Мы просто не можем оставить их там, в драконьем обличье навечно!
— Что скажешь, Сир? Всё дело в принятии своей сущности?
— Скорее в равновесии и магических потоках мироздания. Может быть, то, что делают с драконами в Галдуре, нарушает общую гармонию?
— Но мы ведь выясним, да? — развернувшись в его руках, утонула в сапфировом океане взгляда.
— Вместе, Миранда. Мы обязательно сделаем это вместе.
История лисички в занимательной позе на обложке, что в этот раз попалась нашим героям, принадлежит перу Аликс Гифт.
«Фиктивная лисичка в академии двуликих» полна тайн и расследований, что предстоит разгадать героям подспудно разгадывая загадочное притяжение, что возникает между ними.
Кликайте на название книги или на баннер, да-да это портал в еще один мир, где также существует Академия Илларии!
Глава 15
— Погоди, — Миранда уже опустила руку на очередную книгу. Её рвение, конечно, радовало, но…
Увлечённая великой идеей спасения дракона, моя добрая девочка опять не подумала о главном. За то время, что мы знакомы, привычка прыгать в облака без страховки, не зная, что там, внизу, много раз выходила ей же боком. Деятельная, готовая всегда встать на защиту справедливости, Мири то и дело забывала о себе, но я-то помнил. Кто она, откуда… И давно уже просчитал возможные варианты.
Так легко и просто Мири говорила тогда, на острове, о новых началах, но понимала ли в самом деле, что её ждёт?
— Как это погоди⁈ Мы же только отдыхали, Сир. Разве у нас много времени? Нельзя вот так сидеть тут, радоваться, что нам повезло и не думать о тех, кто забыв себя, как пёс на поводке прикован к стене вольера, — слушая её возмущённую тираду, я невольно вспомнил холодные, каменные клетки. Судя по всему, материал отделки стен как-то блокировал или ослаблял магические силы драконов, совершенно не вредя при этом магам. Я ведь не просто так говорил Мири, что суть нашей магии различна.
— Ну что? — заметив мою улыбку, Миранда сложила руки на груди, подсознательно защищаясь. Она часто жаловалась, что отец не воспринимал её слова всерьёз, считал, что удел дочери аристократа не сложные мыслительные процессы, а огранить магию тренировками, чтобы поудачнее продать в династический брак.
— Вспомнил, как ты приходила в вольер, протирала драконью шкуру каким-то маслами, чтоб «не натирали цепи».
— Не смешно, мне было пятнадцать! — обиженная, она ещё сильней закрылась в своей позе-коконе. Теперь-то она понимала, что драконья шкура не нежная девичья шейка.
— Я разве смеюсь? — раскрыть замок сжатых до белёсой кожи пальцев было непросто, но я всё равно отвоевал ладошку, чтобы приложить её открытой пятернёй к своей груди. — Так тепло вот тут, каждый раз, когда вспоминаю, твои слова. Помнишь?
Покраснев, она кивает. Смущённая той детской искренностью, с которой давала обещания своему любимцу, не зная, с кем говорит.
— Когда ты станешь моим, больше никому не позволю, посадить тебя на цепь, — не отпуская ладони, накрыл её своей рукой, впитывая тепло прикосновения самого важного на свете человека.
— Ты меня смущаешь! — а в
