плечо, и чувствую какую-то приятную, будоражащую радость, как будто легко покалывающие мои пальцы молнии выбрались наружу и щекочут меня.
— И, если уж ты действительно решила оставить эту жуть в качестве питомца, внеси его в соответствующую книгу. А сейчас давай руки.
Вытаскиваю блестящие от раствора пальцы, Райвен осторожно вытирает их и долго рассматривает мои руки, поворачивая туда-сюда, а потом что-то измеряет прибором, похожим на часы с двумя проводками. Он прикладывает их к разным участкам у меня на руках, и я опять ощущаю щекотание. А еще какую-то странную неловкость. Райвен сосредоточен на пальцах, и даже не смотрит на меня. Но мне почему-то становится трудно дышать, как будто вокруг слишком много людей и они слишком близко. Он слишком близко. И мне хочется отстраниться, отодвинуться подальше, но одновременно хочется сидеть так всю ночь, чувствуя, как он держит в руках мои ладони. Это пугает, и я, скомкано простившись, выбегаю за дверь и стою, прислонившись спиной к стене, чтобы немного прийти в себя. Ори успокаивающе касается лепестками моей щеки, но от нежного цветочно-пряного запаха мне становится еще хуже. Наверное, я теперь всегда буду его ассоциировать с Райвеном.
Благодарно глажу Ори по корешкам и иду к себе. Со всеми этими наказаниями с совсем забыла, что предшествовало моему посещению кабинета ректора. И, когда прохожу через большой холл, вздрагивают от дружного «ура!» взорвавшего темноту. Загорается свет, и я вижу, что вокруг куча народа!
— А ты ничего, звездочка!
— Не сдала!
— Молодец!
Со всех сторон меня кто-то пытается обнять, хлопает по плечу или, воспользовавшись ситуацией, ниже.
— В чем дело? — спрашиваю я оглядываясь.
Обилие людей вокруг вызывает неприятные ощущения, и мне хочется убежать. Но я вижу Марго с Лиамом и протискиваюсь к ним.
— Ну ты даешь, подруга, — обнимает меня Марго, — даже Четыре Швабры обставила, а он, как пес, если вцепился, уже не отобьешься.
Я наконец-то понимаю в чем дело и достаю из рюкзака свиток, добытый в подземельях.
— Держите, это вроде ваше.
Сую свиток в руки Лиама, и на меня опять накатывает обида. Нет, конечно, я понимаю, они благодарны, что я не отдала список Эрику или Райвену, но я не могу забыть, что меня не пригласили.
— Ладно, пока, — бормочу, протискиваясь к выходу.
— Нет, все-таки слишком ты темпераментна, — смеется Лиам, хватая меня за руку, — тебя опять заморозить, что ли? Неужели ты думаешь, что мы тут собрались просто, чтобы свиток забрать?
Откуда я знаю, зачем они тут собрались? Наверное, чтобы закончить праздновать. Мне, в общем-то, все равно.
— Перо! — кричит какой-то парень. Вроде бы с нашего факультета, но я его не знаю. Ему из толпы подают перо. — Свиток!
Лиам протягивает ему свиток и шепчет мне на ухо:
— Ты только сейчас не выделывайся и делай все, как скажут.
— Закройте глаза, — продолжает парень, которого я про себя назвала ведущим всей этой церемонии, — возьмитесь за руки.
Закрываю глаза и чувствую, как с обеих сторон ко мне тянутся ладони. Даже не знаю, чьи именно, но сжимаю их.
— Мы сделали тьму нашим светом, — говорит он, и я чувствую, как холод пронизывает меня до костей, как будто я оказалась в глубокой пещере под землей, — соединили руки единой цепью.
Чувствую, как по рукам бежит жар, это так пугающе, что я чуть не разрываю цепь. Но неизвестная ладонь удерживает меня. И я чувствую себя единым целым с десятками других студентов, чувствую, что, если оступлюсь, они поддержат меня.
— Откройте глаза!
Моргая, привыкаю к свету. И вижу, как тот самый парень вписывает в свиток, начинающийся словами: «И связаны они отныне темным таинством…» еще одно имя. Мое. Сердце щемит от чувства сопричастности с чем-то огромным и древним. «Я тоже был первокурсником и знаю, что это за список», вспоминаю слова Райвена. Выходит, он тоже прошел эту церемонию? Сколько же людей она связывает?
Толпа расходится по факультетским гостиным, и мы идем в свою. И хотя я говорю, что устала, меня не отпускают в комнату. В гостиной столько народа, что я начинаю всерьез подумывать, не завести ли мне на самом деле список с ними. В итоге я запоминаю по имени буквально человек десять, остальные сливаются в единое целое. Может, будь я не такой уставшей, результат вышел бы лучше.
— Играем в "правду или действие"?
— Энн, давай случайку, — просит кто-то из толпы.
Высокая рыжеволосая девушка достает из кармана что-то похожее на дротик для дартса, только совсем маленький, легкий и с цветными перышками. Она подкидывает его в воздух, и мы, затаив дыхание следим за ним. Случайка делает несколько кругов по залу и замирает напротив парня, которого я не знаю. Он выбирает действие и отправляется писать признание в вечной благодарности за труд для Четырех Швабр. Нет уж, пожалуй, я выберу правду, если случайка выберет меня. Что ж, именно это и происходит. Стрелочка замирает надо мной, нацелив свое «жало».
— Расскажи-ка нам, что за таинственные наказания ты отбываешь у Райвена, — спрашивает у меня парень, выполнявший действие.
Гостиную наполняет свист, хохот и улюлюканье. Мне неловко, и в первый момент я думаю, что не могу ответить на этот вопрос, ведь никакого наказания нет. Но вовремя вспоминаю о выданном мне разрешении.
— О-о-о, он просто монстр. Там архив лет за сто, наверное, скопился, так я сижу и все это сортирую по уши в пыли.
— Ну вот, а я-то думала, он приковывает тебя огромными ржавыми цепями в темных казематах и воплощает свои фантазии, — говорит Энн, и все хохочут с новой силой, а я вспоминаю наш с Райвеном разговор и опускаю глаза. Слишком уж фривольная перед ними появляется картинка.
Стрелочка выбирает невысокую темножую девушку по имени Шерри, она берет «действие», и я прошу ее показать, что у нее получается с первой формой оборотничества. Шерри честно пытается выпустить на волю какое-то миниатюрное копытное вроде газели, и остается в итоге с парочкой чудесных ушек, делающих ее похожей на фавна.
— Ну, звездная, я тебе это запомню, — говорит она, но смеется. — Кто у нас следующая? О, Марго. Расскажи про свой самый страшный момент в жизни.
— Можно я лучше тоже что-нибудь про казематы, — хмыкает она, но отвечает. — Я, когда маленькая была, родители меня на некоторое время отдали родственникам. Такая была ситуация. А сестра сказала, что они меня не любят, поэтому отдают. Я поверила.
Марго говорит короткими рублеными фразами, но за ними чувствуется большая боль и обида. Обнимаю ее и понимаю, что с другой стороны ее обнимает кто-то
