Ефим пригласил в репетиционную студию своих сомнительных приятелей.
− Рома, − позвонил мне Тимофей. – Я в студии и тут полный бедлам.
− О чем это ты?
− Вся студия разгромлена. Судя по всему, повеселились дружки Ефима.
− А сам он где? – начал закипать я.
− Спит на полу, завернутый в штору.
− Будем через двадцать минут. Попробуй пока разбудить его.
− Это уже перебор, − первое, что произнес Савелий, когда мы вчетвером зашли в студию.
Все стулья валялись сломанными. Вмятины на стенах подсказывали каким образом они поломались. Шторы сорваны. На плакатах с фотографиями «Оркестра» жирным синим фломастером нарисованы неприличные жесты. Цветочный горшок с большим фикусом, который принесла сюда Катя, разбит вдребезги, земля собрана горкой и в нее воткнута бутылка из-под спиртного. Сам фикус болтается на люстре. На полу непонятная субстанция. Ею заливали костер из нотных тетрадей. Почерневшие обрывки плотных нотных листов разлетелись по всей студии. Но самым отвратительным являлось то, что изуродовали все наши концертные инструменты. Вырванные гитарные струны, покалеченный клавесин, поломанные на щепки барабанные палочки.
Нахохленный Ефим сидел на полу. Тимофей стоял у окна и прикладывал к скуле пакетик со льдом.
− Тимофей, что у тебя с лицом? – старался дышать я ровно и не смотреть на мою изувеченную самую любимую гитару.
− Ефим воображает себя боксером. Я его будить стал, а он завопил, что все ждут от него нокаут и врезал мне. Не успел я отклониться.
− Я его сейчас убью, − ринулся на Ефима Олег.
Он опрокинул парня на спину и с чувством врезал тому по лицу.
− Олег, оставь, − подхватили мы с Савелием с двух сторон разъяренного барабанщика. – Он сейчас не соображает ничего.
Действительно, Ефим, получив по лицу, начал глупо смеяться. А его глаза так закатились, что я всерьез испугался за его жизнь.
− Надо вызвать скорую, − решил я.
Врач с медсестрой прибыли через двадцать минут. К их приходу Ефим успел покрыться испариной, кожа у него побелела, в уголках губ скопилась пена. Мы все это время тормошили его, не давая провалиться ему в забытье.
− Промыли желудок и ввели кордиамин, − сообщил нам врач. – Хорошо, что вы его обнаружили. Если бы парень принял что-нибудь еще, то вряд ли бы выкарабкался.
− Что будем делать с ним? – спросил Савелий, когда бригада скорой помощи уехала. – Надо что-то решать.
− Тимофей, сможешь найти приличную клинику? – обратился я к нашему менеджеру.
− Найду.
− Предлагаю искать Ефиму замену. Он так себя ведет, никогда не знаешь, что от него ждать. И клиника ему вряд ли поможет.
Олег до сих пор злился. Не мог простить сломанных инструментов.
− Ефим виртуозный гитарист, − не согласился я. – К тому же, друг нам. Положим в клинику. Дальше посмотрим.
Мы все еще арендовали квартиры в высотке, и на эту ночь я забрал Ефима к себе, чтобы тот был под присмотром. Тимофей вызвал клининговую компанию, и уборщики несколько часов кряду приводили разгромленную студию в порядок.
Только устроил Ефима, ко мне явилась Галя.
− Галь, просил же не приезжать.
− Последнее время ты слишком часто просишь меня не приезжать.
Девушка по-хозяйски прошла в комнату. Нахмурилась при виде спящего Ефима.
Раньше меня умиляла ее недовольная мордашка. Но выражение недовольства слишком часто стало появляться на красивом лице.
− Что он тут делает?
− Спит.
− Это я и так вижу, − рассердилась Галя. – Почему он тут спит?
− Ефим перебрал с наркотиками.
Я рассказал Гале все, что случилось.
− И что, ты теперь нянька ему?
− Только на одну ночь. Завтра Тимофей отвезет его в клинику.
− Рома, − сменила тон девушка на более ласковый, − я так соскучилась.
Она приблизилась ко мне вплотную и провела пальчиками с сильно заостренными ноготками по моей шее. Только я собрался расстегнуть ее лифчик, как послышался грохот, а затем забористый мат.
Ефим свалился с кровати.
− Отправь его в свою квартиру, − потребовала Галя.
Мне не понравилось, что она тут распоряжается.
− Галя, тебе лучше уйти.
− Вот так всегда. Твои друзья для тебя важнее, чем я.
− Эй, легкодоступная девушка, тебе же сказали валить, − вдруг выкрикнул Ефим.
− Придурок! – бросила Галя в Ефима подвернувшейся книгой, что оставил у меня Кирилл.
Ефим увернулся, а книга ударилась о шкаф и упала на пол, развалившись на несколько частей.
− Увидимся, когда твоего отмороженного дружка не будет рядом, − направилась Галя к выходу, нарочито поправив юбку с запахом так, чтобы была видна кружевная резинка черных чулок.
− Ром, что ты с ней валандаешься? – абсолютно нормальным голосом спросил Ефим. – Никчемная девчонка. Красивая, не спорю. Но таких полно. Тебе сейчас любая красотка доступна. Только помани.
− Привычка, наверное. Ефим, речь сейчас не обо мне. Ты помнишь, что тебе врача сегодня вызывали?
− Врача? – уставился он на меня.
− Ты зачем дружков в нашу студию притащил?
− Да им податься некуда было, вот я и разрешил у нас потусить. А как ты узнал?
Я показал ему с экрана телефона фотографии разгромленной студии и сломанных инструментов.
− Там сейчас люди из клининговой компании.
Ефим нервно теребил свои волосы.
− Как вы меня только не убили, − наконец простонал он.
− Олег собирался, даже врезал один раз. Но ты помирать собрался. Пришлось скорую вызывать.
− Ни черта не помню!
− Ефим, ты завтра ложишься в клинику. Или мы с тобой расстаемся. Это наше общее с парнями решение.
− Я согласен лечь в клинику, − тихо произнес он.
− И еще ты должен извиниться перед Тимофеем.
− За что?
− Ты ударил его.
− Переживет. Это мы звезды. А он всего лишь менеджер.
− Он самый лучший менеджер. А ты обидел его.
− Ром, мы и без него могли бы справиться, или найти менеджера подешевле. Такие бабки ему отстегиваем.
− Тогда нам придется нанимать не одного человека, а сразу несколько, потому что никто не пашет так, как Тимофей.
− Да что он такого делает-то?
− Бронирует гостиницы и решает возможные недоразумения с нашим расселением, договаривается со всеми концертными площадками, контролирует продажу билетов, заказывает атрибутику с нашими фейсами, продажа которой, кстати, приносит существенный доход. На нем расписания всех наших интервью и переговоры с режиссерами клипов. Он занимается продвижением
