одиннадцать утра, вслед за «Битами» и семь вечера, после группы немецких музыкантов, − напомнил Тимофей.
Кое-как приведя себя в порядок (пришлось выстоять очередь в душ), поспешили к сцене. Гитары у нас были с собой, а синтезатор и барабанная установка хранились в специальном помещении за сценой. И тут нас поджидал неприятный сюрприз.
− Где мой инструмент!? – вопил Олег так, что его могли услышать и на сцене.
Синтезатор Кира стоял на месте, а вот ударной установки не было. После тщательного осмотра помещения стало ясно, что барабаны с тарелками у нас украли.
− Узнаю кто эта мразь, живого места не оставлю! – кипятился Горыныч.
− Возьмите на выступление наш инструмент, − предложил Архип.
Благодаря предложению солиста «Битов», на сцену мы вышли вовремя. А разъяренный Олег, выплескивая свой гнев, играл настолько мощно, что сорвал дополнительных оваций.
Почти все время до семичасового выступления пришлось посвятить поиску инструмента.
− Я поговорю с администрацией и попрошу охрану показать записи с камер наблюдения, − предложил Тимофей. – А вам предлагаю разделиться, последить за теми, кто выступает на сцене и пройтись по лагерю, порасспрашивать музыкантов.
Так мы и сделали. Только все поиски оказались безуспешными.
− Пересмотрел записи, но ничего не нашел, − поделился Тимофей. – К тому же, камеры направленной на помещение для хранения инструментов попросту нет, как внутри, так и снаружи.
− На сцене тоже никто с моей установкой не выступал, − мрачно сообщил Олег.
− И от опроса мало проку. Никто ничего не видел, − констатировал Савелий. − Мы с Ромкой и Кирюхой все вагончики обошли, даже нагло внутрь заглядывали. Ребята из «Битов», кстати, сильно помогали, наш Рома по-английски балакает, а их бас-гитарист отлично французский, немецкий и португальский языки знает.
Злые, уставшие и голодные, поднялись второй раз за сегодняшний день на сцену. Отыграли больше по инерции, чем на драйве.
Кража инструментов оказалась не единственной неприятностью этого дня.
У той польской певички, Барбары, с которой Кирилл провел ночку, обнаружился парень. И не кто-нибудь, а здоровенный бугай из немецкой группы, что выступала перед нами. Здоровяк поджидал Кира у выхода со сцены, и стоило последнему спуститься, как он набросился на него с кулаками. Понятное дело, что мы не могли остаться в стороне.
Завязалась драка, вылившаяся в массовые беспорядки. Казалось, публика только и ждала какого-либо сигнала, чтобы начать крушить все подряд. Слышался звон разбитых бутылок, рев сигнализаций с парковки. Поджигались туалетные кабинки и переворачивались лотки с сувенирной продукцией. На подоспевшую охрану никто не обращал внимания. И только приезд полицейских, пустивших в толпу слезоточивый газ, остановил всю эту вакханалию.
Спортзал и армейское прошлое помогли нам выйти из драки без значительного ущерба. Больше всего досталось Кириллу, которого отметелил бойфренд полячки.
Как зачинщиков, всех музыкантов из «Оркестра» и немецкой группы, отвезли в полицейский участок в Будапешт, благоразумно поместив нас в разные камеры.
Третий день фестиваля мы пропустили, как и свой вылет из страны. В конечном итоге, менеджерам обоих групп удалось уладить ситуацию, заплатив гигантский штраф. Подозреваю, что его размер в несколько раз превосходил стоимость ущерба.
− Ближайший рейс через три часа, − проинформировал Тимофей.
− Отлично, − обрадовался Олег. – Хотелось бы уже убраться отсюда.
− Тимофей, а ты как будто и не выглядишь расстроенным, − заметил Кирилл.
У него была сломана челюсть и говорил он с трудом.
− А что мне расстраиваться?
− Как что? – удивился Олег. – Фестиваль провальным оказался, и столько денег тут оставили.
Я вдруг сообразил, почему Тимофей выглядит скорее довольным, чем расстроенным, и засмеялся.
− Пиар, да?
− Конечно, − улыбнулся Тимофей. – Так все отлично получилось. Про потасовку во всех мировых газетах написали. И, главное, везде «Оркестр» упоминается не только как участник драки, но и как талантливый, харизматичный рок-коллектив из России.
− Мне челюсть сломали, – обиделся Кирилл, − а ты говоришь отлично получилось.
− Нечего было чужую девчонку в постель тащить, − засмеялся Савелий.
− Она не докладывала, что у нее парень есть. Да еще такой здоровый.
− Тебе хоть понравилось с ней? – спросил Савелий, продолжая смеяться.
− Понравилось, − хмыкнул Кир. – Я у нее телефончик взял, еще посмотрим кого она выберет.
− Так ты всерьез намерен за ней приударить? – внимательно посмотрел я на побитого друга.
− Намерен, − подтвердил он.
− Припекло тебя, однако, − слегка хлопнул его Савелий по плечу.
Тимофей оказался прав. Неудачная поездка в Венгрию обернулась пиаром и неожиданными последствиями. Группу «Оркестр» запомнили, нас все чаще приглашали выступить в других странах. ««Оркестр» достиг колоссального уровня. Неизвестные парни стали монстрами рока», − написал в «Нотах» журналист Эрнест Милованов, тот самый, кто когда-то пригласил безвестных музыкантов на их первое интервью и написал положительный отзыв.
Нашему международному продвижению поспособствовал и блокбастер «Горящий экипаж». Ленту выпустили в прокат не только в России. Новая песня группы «Оркестр» звучала в самом начале кинокартины. Она стала хитом и немало способствовала успеху как нашему, так и фильма в целом. Режиссер и продюсер Мартын Костин выделил нам более чем щедрые авторские отчисления.
Мы были в очень хорошей форме. Знали сильные и слабые стороны друг друга. Постоянно репетировали и трудились фактически круглосуточно. Новый материал рождался быстро, тщательно обрабатывался и, как напишут в одной из рецензий на наш последний альбом − «конечный продукт потрясал». Билеты на концерты группы «Оркестр» раскупались за один день. Целый год практически без отдыха - круговорот маршрутов и отелей. Я купил маме дом на берегу моря, а себе квартиру в таунхаусе.
Наш образ жизни настолько поменялся, что его неотъемлемой частью стали тусовки и вечеринки. Журналисты старались заснять каждый наш шаг. Как от рок-звезд, от музыкантов «Оркестра» ждали соответствующих выходок, громких скандалов. Никто больше не хотел видеть в нас обычных парней. И этот переход от статуса простого человека в статус звезды подчас давался слишком тяжело. Слава одурманивала и не всегда было понятно, как правильно вести себя и что делать. На сцене можно закрыться, отгородиться от толпы гитарами, барабанами, микрофонами, но вне ее надо было либо снимать маску, либо продолжать играть роль рокера.
Иногда напряжение доходило до такой точки, что буквально все выходило из-под контроля. Мы срывались друг на друга, орали, потом мирились. Самой частой причиной наших ссор являлось поведение Ефима. Он мог не появиться на концерте, а мог появиться в непотребном виде.
Как-то, в наше отсутствие,
