теста, потом на него и приподнимаю бровь. Он качает головой в сторону, рассматривая меня, и мне кажется, что уголок его губ слегка изгибается вверх. Не разрывая зрительного контакта, он отходит от прилавка и встает справа от меня. Когда он рядом, меня охватывает чувство успокоения, что кажется мне довольно необычным. Мне некомфортно с людьми, которых я плохо знаю. Мне трудно с ними общаться, и мы обычно заканчиваем неловким молчанием. Михаил, кажется, не возражает, что я не могу говорить, возможно, потому что он сам не разговорчив, и молчание между нами, совсем не кажется неловким. Как раз наоборот.
Я разрываю зрительный контакт и начинаю работать с тестом перед собой, гадая, что он будет делать. Михаил наблюдает за мной около минуты, затем берет свой кусок теста и копирует мои движения. У него красивые руки. Большие, сильные, с длинными пальцами, и я не могу не задаться вопросом, как бы я себя чувствовала, если бы эти руки были на мне.
Смех сопровождает открытие входной двери.
— Папа, папа, что ты делаешь? — Лена бросается к нам, пока Сиси закрывает за ними дверь. — Можно? Можно мне тоже с вами?
— Сначала помой руки, Лена, — говорит Михаил и показывает головой на ванную. — Потом можешь делать печенье вместе с нами.
Лена смеется и убегает в ванную. Сиси стоит на пороге, огромными, как блюдцо глазами наблюдая за тем, как Михаил работает с тестом. Он, конечно, представляет собой интересное зрелище, такой большой и крутой, с повязкой на глазу, в черной футболке, обтягивающей его широкие плечи. Особенно с пятнышком муки на подбородке. Я поднимаю руку, намереваясь вытереть его, но в тот момент, когда мои пальцы касаются его кожи, он застывает на месте. Михаил сосредоточенно смотрит на свои руки, утопающие в тесте. Я смахнула большим пальцем немного муки с его подбородка и быстро отдернула руку. Неужели я перешла какую-то границу?
— Папа, папочка! — Лена вбегает на кухню. — Я готова! Можно мне немного теста, пожалуйста?
— Можно, zayka.
Михаил оставляет тесто, идет к столу в столовой и возвращается со стулом. Поставив его рядом с прилавком, он помогает Лене забраться на него и выкладывает перед ней тесто.
— Я сделаю торт. С шоколадом. — Она усмехается и смотрит на меня. — Ты любишь шоколад? Папа не любит шоколад, но он будет есть торт, если я его сделаю. Я люблю шоколад, но папа говорит, что он вреден для моих зубов.
Я киваю, улыбаясь. Она вытирает руки о платье и тянется к миске.
— Ой, у меня мука на платье. — Она смотрит на Михаила. — Это отстирается?
— Отстирается, доченька. Не волнуйся.
— Папа, у тебя мука на лице. — Лена смеется и продолжает играть с тестом.
Михаил переводит взгляд на меня, смотрит на мою руку на рабочей поверхности, затем наклоняет голову в сторону, предлагая мне свой подбородок. Медленно я счищаю остатки муки тыльной стороной ладони, потратив на это чуть больше времени, чем нужно.
Глава 7
Двое парней, сидящих в кофейне, пялятся на Бьянку уже почти минуту. Я сжимаю руки в кулаки и делаю глубокий вдох. Если мы переживем этот поход по магазинам без того, чтобы я кого-нибудь убил, я буду приятно удивлена.
Лена несколько дней приставала ко мне по поводу балетных туфелек, и я наконец уступил и взял ее с собой в торговый центр. Я попросил Бьянку пойти со мной, потому что понятия не имел, где купить балетки, и потому что хотел провести с ней больше времени.
Плохое решение.
Бьянка — исключительно красивая женщина, так что это вполне ожидаемо. То, что мужчина изредка бросает на нее взгляды, я могу пережить. Может быть. Чего я не ожидал, так это того, что все мужчины в торговом центре будут глазеть на нее, а также того, в какую ярость приведут меня эти взгляды.
Я отвернулся от них и наблюдаю за своей женой, которая в данный момент присела перед витриной магазина, указывая Лене на сарафаны. Бьянка одета в узкие джинсы и белую кофточку без рукавов, завязанную вокруг шеи. Белые туфли на каблуках, безусловно, делают ее ноги потрясающими, но все же в этом нет ничего провокационного. Я пытаюсь представить, как бы вели себя присутствующие мужчины, если бы она надела мини-юбку, и чуть не срываюсь. Не думай об этом.
Она оставила волосы распущенными, и, когда так приседает, кончики ее бледных светлых локонов почти достигают пола. Лена что-то говорит и указывает на платье справа. Бьянка наклоняет голову, и все волосы рассыпаются в сторону, а несколько локонов касаются плитки. Я наклоняюсь и собираю ее волосы левой рукой, поднимая их с пола. Бьянка смотрит на меня, а затем на мою руку, держащую шелковистые пряди. Она слегка улыбается и возвращается к тому, чтобы указать Лене на платья.
— Красное! Папа, можно мы купим красное?
Я смотрю на дочь и вздыхаю.
— Lenochka, у тебя больше двадцати платьев.
— Пожалуйста! Только это, пожалуйста, папочка. Бьянке оно нравится. Бьянка, тебе нравится?
Бьянка смеется в своей тихой манере и кивает, глядя на меня через плечо. Женщины. Вечно им не во что одеться.
— Хорошо, но только это.
Я следую за ними, пока мы входим в магазин и лавируем между стеллажами. По пути Бьянка вытаскивает, кажется, все платья размера Лены. Она сваливает ворох из по меньшей мере десяти платьев на табурет, ставит Лену перед зеркалом рядом с ним и держит перед ней первое платье. Это красное, которое понравилось Лене, и моя дочь визжит от восторга. Бьянка смотрит на меня, и я киваю. Она берет следующее платье, темно-зеленое с черными деталями, и кладет вешалку под подбородок Лены. Они встречаются глазами в зеркале, и Бьянка смотрит на нее с комичным отвращением. Лена смеется и подражает выражению лица Бьянки.
Они продолжают процедуру с каждым платьем, весело проводя время, и я с удовольствием наблюдаю за ними. Наконец, когда они заканчивают, Бьянка поворачивается ко мне и протягивает не одно, а четыре платья, глядя на меня грустными щенячьими глазами. Конечно, в итоге мы покупаем все четыре.
При выходе из магазина Лена бежит к большому аквариуму с рыбками в витрине магазина напротив. Мы с Бьянкой держимся в нескольких шагах позади. Неожиданно я замечаю мужчину, который направляется в нашу
