в ужасе, в панике и полнейшем опустошении бегу вперёд, куда-нибудь. Лишь бы подальше от этого монстра.
Глава 19. Ирина
Домчав до туалетных дверей, врываюсь внутрь.
Слава богу, пусто.
Склоняюсь над раковиной, включаю холодную воду. Ледяную. Какую только может выдать водопровод. Плещу в лицо, ещё и ещё.
Вода будто бы обжигает меня и вот-вот зашипит, испаряясь на воспламенённой коже.
Наверное, мне больно. Пальцы деревенеют от холода, но я не чувствую ничего, кроме стыда, гнева и ужаса.
Совсем недавно мне казалось, что я уже прошла через адские жернова, отработав уборщицей два года в кафе под руководством Любы. Но теперь бывшая начальница видится чуть ли не ангелом во плоти по сравнению с тем тираном, который смял меня и втоптал в грязь за считанные часы.
Я уже сломлена. Я уже теряю связь с реальностью и готова хоть в петлю лезть, лишь бы больше никогда не попадаться на глаза чудовищу по имени Дамир Тарханов.
Надо уходить. Пока не поздно. Пока у меня ещё есть хоть какие-то силы, чтобы не уползти на карачках. Пока мне ещё не перебили окончательно позвоночник, и я хотя бы могу стоять.
Выхожу из туалета, полная решимости немедленно закончить этот кошмар.
— Ира!..
По голосу сразу узнаю Егора.
Ну, нет… Только не он!..
— Иришка, что случилось? — Ступин подлетает ко мне с ошалелыми глазами. — Ты что, плакала?
— Нет, что ты… — пытаюсь обмануть я. Но актриса из меня, видать, ещё хуже, чем личная помощница чудовища. — Извини, Егорка…
Опускаю голову, будто на плаху. Да, я виновата перед Ступиным. Он хотел как лучше, он верил в меня. Он думал, что я сильнее, чем на самом деле. Хотя я не представляю, какими силами и нервами надо обладать, чтобы выдержать такой натиск.
— За что ты извиняешься? — не понимает Егор и пытается отвести меня в сторону, подальше от любопытных глаз, коих в компании предостаточно. — Ира, что случилось?
— Я увольняюсь.
— Уже?! — почти выкрикивает он. — Ты чего? — Ступин аккуратно берёт меня за плечи. — Ира, не вздумай!
— Егорка, прости… — блею я, еле-еле сдерживая слёзы. — Не могу я!..
— Конечно, можешь! — горячо убеждает Егор и стискивает пальцы на моих плечах сильнее. — Посмотри на меня. Иришка, посмотри на меня, — требует он.
Через силу приподнимаю голову. Ступин глядит мне точно в глаза.
— Ира, — негромко, но вкрадчиво произносит он, — ты справишься. Я слышал, что у вас там какой-то конфликт случился. Но это нормально. На первых порах так и будет. Но совсем скоро пройдёт.
— Не пройдёт…
— Пройдёт, — не отступает Егор. — Дамир всех так испытывает на прочность. Пойми, у него подход такой. Это тяжело, но ты выдержишь, потому что ты очень сильная.
— Никакая я несильная…
— Ты очень сильная. Ирочка, — он слегка улыбается, — вспомни, как ты сама меня учила: будь сильнее своих страхов, будь выше тех, кто хочет тебя обидеть. Ты помнишь? Помнишь, что ты мне говорила, когда меня кто-то поддевал? Помнишь?
Закрываю глаза и на несколько секунд возвращаюсь в детство. Туда, где мне приходилось выживать в условиях, откуда не было никакого выхода.
Мама и папа погибли. От тётки я не могла уйти. Не могла сменить школу. Ничего не могла сделать. И я даже уроки не прогуливала, хотя рыдать в подушку и выть в потолок было бы куда более логичным поведением.
В том страшном отрезке жизни я находилась в настоящей тюрьме и полагала, что хуже уже быть не может.
Но затем поставили диагноз Ясеньке, а муж оказался алкоголиком. После я очутилась на помойке с ребёнком на руках. А следующей пришла каторга в кафе.
И вот теперь я здесь. В пекле. В преисподней. В котле с кипящим свинцом.
Но Егор смотрит мне в глаза и требует вспомнить что-то, о чём я, по всей видимости, давно забыла.
— Что ты мне говорила, Ириш? Что?..
— Что те, кто обижает слабых, на самом деле пытаются скрыть собственную слабость… — тихо отвечаю я.
— Правильно, — Ступин улыбается.
— И ещё, что таких людей надо пожалеть, потому что им очень плохо…
— Да. Да, — кивает Егор. — Всё правильно. Тот, кого бьют, всегда сильнее тех, кто нападает.
— Я совсем не чувствую себя сильной… — признаюсь подавленно. — Тарханов ноги об меня вытер.
— Ира… Просто выдохни и попытайся абстрагироваться. Ты сильнее. Ты в любом случае сильнее.
Кусаю губы и не знаю, что ответить.
А Егор тем временем продолжает говорить:
— Пройдёт совсем немного времени, и Дамир привыкнет к тебе. Да и ты привыкнешь к нему. Он недоверчив. Но, стоит ему понять, что перед ним достойный человек, и он перестаёт так наседать.
— Он уже ненавидит меня…
— Глупости, — возражает Егор. — Он уже к тебе очень хорошо настроен.
— Да ну? — фыркаю я. — Что-то незаметно.
— Очень заметно. Он для тебя даже отдельное место оборудовал, хотя все предыдущие стажёрки ютились по свободным местам вместе со всеми офисными сотрудниками. А тебя Дамир сразу к себе подселил. Это не просто так, Ириш.
Сделав глубокий вдох, медленно выдыхаю.
Аргументы Ступина кажутся мне высосанными из пальца. Но, кажется, сам он верит в то, что говорит. Не стану и пытаться представить, каково было моим предшественницам.
Зато я отчётливо представляю перед глазами договор, который я утром подписала в бухгалтерии. Там значилась моя зарплата за месяц — оклад, который мне полагался на испытательный срок.
И оклад этот в пять раз превышал мою зарплату уборщицы.
В пять. Блин. Раз.
— После испытательного срока сумма будет пересмотрена в сторону увеличения, — так мне заявили при подписании.
— А когда закончится испытательный срок? — поинтересовалась я.
На что бухгалтер неопределённо пожала плечами:
— Официально — через три месяца. Неофициально… Когда Дамир Казимович примет такое решение. Хоть через неделю. Всё будет зависеть от вас.
Всё будет зависеть от меня… Но что от меня сейчас зависит?!..
— Ира, — возвращает меня к реальности Егор, — не дрейфь. У тебя всё получится.
У меня получится…
У меня получится выжить на этой грёбанной работе и в кратчайшие сроки собрать деньги на операцию Ясе.
У меня получится не сойти с ума и не выйти в окно, потому что у меня нет возможности сдаться.
Нет никаких вариантов. Только вперёд и только напролом.
— Спасибо, — шепчу я, но повторяю уже увереннее: — Спасибо тебе, Егорка.
В порыве лучших чувств целую его в щёку. Снова делаю глубокий вдох и выдох, а затем шагаю обратно к рабочему месту.
Через полчаса уже стучусь в проклятую дверь, прижимая к груди папку с распечатками.
— Да?
— Можно?
— Заходи, —
