Мы справимся вместе. У тебя есть я, есть Маша.
– Маша? Мария Александровна отказала мне в общении, – горько сказал Михаил.
– Как так может быть! – воскликнул пораженный Иван. – И что она сказала?
– Что сказала? Да ничего не сказала. Я даже её не видел. В такие моменты за неё общается папенька. Ты разве не помнишь?
– А что он сказал?
– Он сказал, что этот скандал лёг на меня несмываемым пятном, к которому их семья отношения иметь не хочет. Кроме того, как выяснилось и по происхождению, сын крепостной любовницы не ровня Марии Александровне, поэтому я не могу претендовать на её руку.
Иван промолчал. А что можно сказать в такой ситуации? Михаил опустился на корточки, прислонившись спиной к стене, и посмотрел на Ивана, тот последовал его примеру.
– А знаешь, что, Ваня?
– Нет?
– Когда всё это закончиться, я хочу уехать отсюда как можно дальше. Может быть, даже за границу. Начать всё сначала. Забыть всё это и начать делать что-то самостоятельно.
– Не самое плохое решение. А чем ты хочешь заняться?
– Пока не знаю, но выбор большой. В мире столько всего интересного.
Так они и просидели два часа, обсуждая будущие возможности Михаила. Трегубов был доволен, что удалось отвлечь Торотынского от его мрачных мыслей.
Из здания вышел Плевако. Он быстрым шагом направился к друзьям, которые встали навстречу ему.
– Я так и знал, что Вы здесь, видел, как Вы вышли. Говорил же, что лучше было не присутствовать.
– Что? Чем закончилось? – нетерпеливо спросил Михаил.
– Лучше, чем можно было ожидать, – без заметных эмоций на лице ответил Фёдор Никифорович, – но оправдательного приговора не получилось, всё-таки два убийства и одно покушение, ещё этот яд…
– Так что в итоге?
– Десять лет поселения в ссылке.
– Мне кажется, в такой ситуации – это почти как оправдание, – заметил Иван, бросив взгляд на Михаила.
– Извозчик ждёт? – перебил Трегубова вопросом Плевако.
– Да, конечно.
– Тогда я быстро соберусь и на вокзал, может, ещё успею сегодня на обратный поезд.
11.
Когда Трегубов вошел в управление, на него сразу набросился писарь:
– Вот держи, тебе бумаги, срочно неси в канцелярию! Ты вчера всё перепутал, не то отвёз.
– Подожди, подожди, – возмутился Иван, – как перепутал? Это же ты сам мне их дал, чтобы я с оказией их отвез.
– Я дал? А ты сам то смотришь, что берешь? Нельзя так бездумно относиться к поручению, тем более, что сам вызвался помочь.
– Это я то бездумно?! – опешил от наглости писаря Иван.
– Да, теперь исправляй свою оплошность, нужно всё срочно отвезти, – Белошейкин протягивал Трегубову бумаги. – Их ждали ещё вчера.
– Сам перепутал, сам и неси, а мне с Алексеем Владимировичем, – Трегубов кивнул на Сивцева, – на вокзал нужно.
– Я не могу, – покачал головой писарь, – у меня срочное задание от Ильи Петровича – сделать копию документа для губернатора.
– Мы можем сначала заехать в канцелярию, – вступил в разговор Сивцев.
– Давай – давай, бери, – Белошейкин подпихнул бумаги поближе к Трегубову.
– Но я с утра встречаюсь с руководством вокзала по поводу украденного с паровоза колпака. Я уже договорился, меня ждет инженер, – простонал Иван.
– Езжай на вокзал, я отвезу документы в канцелярию, потом встретимся на вокзале, – предложил Сивцев, забирая документы.
– Спасибо, Алексей Владимирович. А тебе я это припомню! – Трегубов бросил взгляд на писаря, который уже что-то быстро переписывал.
Белошейкин делал вид, что ничего не замечает, но Иван знал, что тот всё прекрасно слышит.
Сивцев пришел пешком, так как знал, что Иван тоже отправился на вокзал пешим. Он уже ждал Трегубова на площади перед вокзалом, когда Иван освободился. Его, покрытое сеткой морщин, лицо повернулось к подошедшему уряднику:
– Как там дела с паровозом?
– Всё в порядке, – ответил довольный Иван. – Ночью колпак поставили на место, а сейчас всё проверил инженер.
– Вот и славно, – сказал пожилой урядник молодому.
– Это Семёнову спасибо, он помог. Вы знали, что он работал здесь рабочим?
– Да, конечно, я его с малолетства знаю, вот и сказал тогда Илье Петровичу, что парень толковый, нечего его наказывать, лучше возьмем к себе.
– Я и не знал, – ответил Иван. – А Вы давно служите с Ильей Петровичем?
– Давненько, – усмехнулся в усы Сивцев, – аж с самого Севастополя.
– Неужели? – ахнул Трегубов.
– Да, служил под его началом, а когда меня списали по ранению, Илья Петрович помог и взял сюда, в тульскую полицию.
– Значит, вы вместе воевали? И как Илья Петрович, он был храбрым офицером?
Иван хотел спросить ещё про ранение, но не стал. Было неудобно, раз сам Сивцев не сказал, что именно за ранение. Поэтому молодой урядник ограничился своим интересом к прошлому Столбова, поскольку тот сам ничего не рассказывал про Крымскую войну.
– Храбрым? – задумался Сивцев, прежде чем ответить, – да, но не это главное. Заботился о своих солдатах, на рожон не лез никогда, а когда надо – не отступал. Иной молодой офицер, чтобы себя показать сразу шашку наголо и вперед, солдат под пули, а он не такой. Мудрый не по годам был.
– И долго Вы там были? Видели знаменитую атаку легкой кавалерии? Правда, что английские солдаты такие отчаянные, как про них говорят?
– Да, долго, – ответил пожилой урядник, – почти всю кампанию прошёл. А что касается англичан и французов, ничего плохого о них, как о солдатах, сказать не могу. Хотя французы – которые как турки одевались – сразу побежали после нашей штыковой.
– Что за французы такие?
– Дай Бог памяти… Запамятовал уже. Не та память. Название у них такое специальное, ну, как драгуны или кирасиры, только другое.
В этом время из-за здания вокзала послышался удаленный паровозный гудок. Он прервал беседу урядников. Прибывал курский поезд. Сивцев посмотрел на ряды экипажей и подвод, приготовившихся встретить пассажиров поезда и их грузы.
– Подождём, – сказал он, – когда погрузка пойдёт.
– Чтобы не привлекать к себе внимание? – спросил Иван.
– Да, и к тому, с кем будем разговаривать, – подтвердил Алексей Владимирович.
– Вы уверены, что это кто-то из них? – Трегубов посмотрел на извозчиков, ожидающих своих пассажиров.
– Конечно, здесь чужих не бывает, одни и те же. Сговорились на цены, наверное: не меньше тридцати копеек сейчас берут. В городской думе хотели этим заняться, свой тариф установить, но никак у них руки не доходят. А зря.
– А если кто другой приедет и дешевле предложит? – поинтересовался Иван у старшего товарища.
– Ты нож из рессоры видел? – Сивцев повернулся к Трегубову, перестав наблюдать за площадью. – Вот то-то и оно! Здесь у половины такие. На первый раз, может, и предупредят
