class="p1">Когда Себастьен открывает глаза, я поднимаю над головой «Искусство написания романов» и шепчу одними губами:
– Спасибо.
Он бросает на меня самый грустный взгляд на свете и кивает, затем поворачивается и отдает приказ сниматься с якоря.
Себастьен
Прошла неделя, а я все еще думаю о ней.
Темное, словно плащ вурдалака, небо, двадцать градусов ниже нуля, холодный ветер… «Алакрити» яростно качается на волнах. Мне следовало бы уделять больше внимания экипажу и сложностям с ловушками. Мы уже семь дней в море, добыча обратно пропорциональна силам, потраченным на выживание в штормовых условиях, а мои мысли постоянно возвращаются к Элен.
– Капитан?
В дверях рулевой рубки стоит Колин. По-видимому, он обращается ко мне не в первый раз.
– Что случилось, Меркульеф? – Я делаю вид, что ничего не произошло.
– Пиньерос послал сказать, что есть свободная койка. Он может встать на вахту, если вы хотите немного вздремнуть.
Я отмахиваюсь, зная, что все равно не усну, пусть лучше поспит кто-то другой.
– Все нормально.
– Точно? – переспрашивает Колин. – У вас какой-то усталый…
Я впиваюсь в паренька таким взглядом, что он замирает, как олень в свете фар. Прием запрещенный, но ничего не поделаешь: я как натянутая струна, и нужно выгнать его из рубки.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, раз уж все равно пришел?
– Нужно найти способ разорвать круг, – бормочу я.
– Что вы сказали, сэр?
– Ничего, – отвечаю я. – Вообще-то мне бы не помешало немного кофеина.
– Вас понял, капитан.
Колин скрывается за дверью, а несколько минут спустя приносит свежий кофе и оставляет меня в покое. Наедине с бушующим морем и такими же неспокойными мыслями.
Джульетта… Джульетта… Джульетта…
Военно-морская база Перл-Харбор, Гавайи, октябрь 1941 года
– Извините, – обращаюсь я к библиотекарше в голубом платье в белый горошек.
Она стоит ко мне спиной, хотя в комнате больше никого нет.
– Я хотел вернуть книгу…
Она оборачивается и смотрит мне в глаза. На губах возникает знакомый вкус медового вина, и я застываю. Это она.
– Закройте рот, лейтенант, муха залетит, – смеется девушка, отложив стопку книг, и направляется ко мне, покачивая бедрами.
Я загипнотизирован этим движением. Мне удается закрыть рот, только когда она оказывается прямо передо мной.
На бейджике написано: Рейчел Уилкокс.
– Вы новенькая, – шепчу я.
– Ага, сегодня первый день.
Она улыбается, и маленькое помещение библиотеки внезапно заливает теплый золотистый свет. Улыбка Джульетты всегда так действует.
Я тереблю накрахмаленный воротничок и указываю на полку с художественной литературой.
– Я… э-э… надеялся, что появились какие-нибудь новые романы.
– Наверняка там найдется что-то для вас интересное, – говорит Рейчел.
– К сожалению, я уже прочел все эти книги. Возможно, вы удивитесь, но я умею читать.
Рейчел вновь смеется, словно тропический ветерок шелестит в кокосовых пальмах.
– Тогда пойдемте со мной. У меня в подсобке есть книга, которая вам понравится. Кто-то только что принес коробку с пожертвованиями.
Прекрасно зная, что лучше уйти, я тяну время. Конечно, проклятие приносит несчастье, но этому всегда предшествует неугасимая любовь: Парис и Елена, Марк Антоний и Клеопатра, Данте и Беатриче.
Поэтому я следую за Рейчел, и она действительно находит для меня замечательную книгу.
На следующей неделе я осмеливаюсь пригласить Рейчел на ужин. Мы идем в скромный ресторанчик с настоящей гавайской кухней: свинина лау-лау, приготовленная на пару в листьях ти, кислый пои, от которого у Рейчел сводит зубы, а на десерт хаупия – густой кокосовый пудинг.
Позже мы прогуливаемся по бульвару Капахулу, и она позволяет мне взять ее за руку.
Неделю спустя мы едем на северное побережье острова и наблюдаем за местными серферами. Гигантские волны завораживают Рейчел, а я не могу оторвать глаз от нее. Когда она волнуется, то смешно поджимает губы, а если серфер ловит особенно мощную волну, улыбается и восторженно вздыхает.
Когда это происходит в пятый раз, я больше не могу сопротивляться. Я наклоняюсь и касаюсь губами ее губ. Брызги воды окутывают нас прохладным туманом, а над нашими головами шелестят пальмы.
– Прости, я не сдержался, – шепчу я.
– Я не хочу, чтобы ты сдерживался, – улыбается она и целует меня в ответ.
Две недели спустя мы становимся неразлучны, не считая моих дежурств. Если она работает, я кручусь в библиотеке, а свободные вечера она проводит со мной и другими моряками. Я не умею играть в бильярд, а Рейчел – просто ас, о чем мои приятели, к своему ужасу, узнают только после того, как ставят на кон выпивку для всех. Зато в покере она ничего не понимает, поэтому позволяет играть мне, а сама изо всех сил хлопает ресницами, чтобы отвлечь других игроков. Потом мы умираем от смеха, выясняя, кто сильнее других попал под ее чары.
По субботам мы встаем рано и отправляемся на рыбалку с ее семьей: мамой, папой, четырьмя братьями и дедушкой Фредом. Мы выходим в океан на их лодке и все утро ловим махи-махи; порой попадаются ваху или жирная опакапака.
Получив за столько жизней богатый опыт мореплавания, я знаю толк в рыбалке и завоевываю уважение отца и братьев Рейчел, а дедушка Фред оказывает мне честь, приглашая помочь ему приготовить улов на гриле и на пару. Рейчел, как и все Джульетты, не умеет готовить, и ей запрещено приближаться к кухне.
После ужина семья собирается вокруг догорающего костра. Я не силен в аккордах, а Рейчел и ее братья играют на укулеле, словно инструмент – продолжение их пальцев. Правда, она не умеет петь – однажды она мне спела, и это звучало как плач дельфинов, – и мне приходится отдуваться за двоих. Мать Рейчел учит меня своим любимым песням, а я ее – матросскому фольклору.
За свою долгую жизнь я так часто оставался один, что уже не помню, каково это – быть частью семьи. Недели проходят в радостном возбуждении, и я едва не забываю, что райское блаженство не может длиться вечно.
Пока не возвращается страшная реальность, бьющая в уши, в глаза, в каждую проклятую клеточку тела.
Утром седьмого декабря японцы атакуют Перл-Харбор. С неба падают бомбы. Вокруг вздымаются стены дыма и пламени, словно бесятся раскаленные демоны, посланные, чтобы заклеймить нас болью. Вот я в казарме, а вот уже плыву среди обломков, вытаскивая людей из тонущего судна. Оттаскиваю моряков по горящей воде
