позволить себе больше проблем. Они могут нас погубить". Я понимаю, что в тоне Кларка прозвучало отчаяние. Я слышал его много раз в Кэше, прежде чем научился не стрелять первым, а задавать вопросы вторым… по большей части.
"Мы получим все, что нам нужно, как только сделка с Фоксами будет завершена". Я навострил уши при упоминании о моей семье. Эти двое проходят передо мной, и я остаюсь в тени, насколько это возможно. Джеффери говорит тихим тоном, словно только сейчас осознав, что находится в пределах слышимости от нашей виллы. "А если все провалится, у нас есть запасной вариант".
Кларк разочарованно качает головой, а Джеффери обиженно добавляет: "Не стоит благодарности, брат".
"Это последний раз, когда я вытаскиваю тебя из ямы, которую ты вырыл, брат". Я слышу напряжение и нетерпение, как треск кнута. Похоже, старший брат слишком много раз облажался и использует наше приобретение, чтобы навести порядок.
Я молча жду, пока не убеждаюсь, что они направляются к Либидину, затем возвращаюсь в дом и достаю из чемодана пару брюк и рубашку. Моя рука уже лежит на замке, чтобы уйти, когда на шее появляется тревожная колючка. Я бегу обратно через гостиную и тихонько открываю дверь Стеллы.
Она внутри, в полной мере используя двуспальную кровать, которая находится в ее полном распоряжении, — раскинувшись на ней, она крепко спит. Моя рука колеблется на ручке. Может, мне стоит остаться здесь?.
Я качаю головой и закрываю дверь, но не раньше, чем брошу последний взгляд.
Я еще раз проверяю все замки на дверях наружу и выхожу. На этом отдаленном частном острове мы, пожалуй, в большей безопасности, чем где-либо в Джун-Харборе.
По сравнению с остальной частью тропического курорта Либидин — это ночь вместо дня. Ангелы остаются на пропитанном солнцем пляже, а здесь демоны выходят поиграть.
Секс, похоть, власть. Все это висит в воздухе, как облако греха, заполняя легкие и мутя разум. Доказательства — вокруг меня. Один посетитель страстно целует женщину в кожаном комбинезоне, а мужчина в соответствующей кожаной маске стоит на коленях и сосет член этого посетителя. Через несколько стульев от меня в баре мужчина запустил руку под юбку женщине, пока она задыхается от выпитого, закатив глаза. Здесь нет места запретам, только фантазии, воплощенные в реальность.
Я использую зеркало за барной стойкой, чтобы следить за братьями, которые сидят в черной кожаной кабинке и курят сигары. Джеффери выглядит расслабленным, беззастенчиво разглядывая каждую женщину, проходящую мимо их столика, а Кларк держит спину прямо и, кажется, осматривает зал, как будто в состоянии боевой готовности. Когда Джеффери что-то шепчет ему, он опускается в глубокое кресло и наконец-то позволяет своим плечам расслабиться.
Проходит половина времени, прежде чем происходит что-то важное. К столику с напускной уверенностью подходит стройная блондинка. Ее подбородок неестественно высоко вздернут, и она старается незаметно вытереть ладони о свое облегающее платье цвета фуксии. Если я чему-то и научилась в этой жизни, так это тому, что настоящую уверенность нельзя подделать.
К моему удивлению, она проходит мимо них, даже не удостоив их холодным взглядом. Я не знаю, как она в этом замешана, но, несмотря на ее вопиющее пренебрежение, чутье подсказывает мне, что она должна быть в центре событий.
Сиденье рядом со мной в баре отодвигается, и высокий коренастый мужчина садится, загораживая мне вид на женщину. Его лицо мне знакомо, но только когда он заговорил, я смог определить его личность.
У него густой восточноевропейский акцент и гравийный голос, как будто он выкуривал по пачке в день на протяжении десятилетий. "Не спускай глаз с собственной женщины, а?"
Илья Якшич вместе со своими братьями и кузенами управляет сербской мафией. Наша организация не очень-то с ними взаимодействует, но мы всегда следим за глобальными игроками, к которым он, безусловно, относится. Блондинкой должна быть его новая жена, Марселла. Говорят, она нефтяная наследница, моложе его в два раза, и, по сути, была продана своим отцом за права на бурение на территории Якшича.
"Я сын Эйдена Фокса, Лохлан, — протягиваю я руку. Якшичи известны тем, что до смешного чрезмерно опекают своих женщин, и я решил, что сменить тему как можно скорее будет лучшим выходом. Ему, должно быть, около шестидесяти лет, но он все еще выглядит крепким, как гвоздь, и злым, как черт. Нос у него кривой, а уши похожи на цветную капусту, оставшуюся с юности, когда он был профессиональным бойцом.
В его глазах мелькает признание, и суровый хмурый взгляд частично смягчается. "Хороший человек, твой отец". Он подает знак бармену, который тут же наливает две рюмки водки. Илья подталкивает одну ко мне и поднимает другую. "Počivaj u miru".
Водка гладкая и холодная, ледяное жжение, когда она скользит по моему горлу. Мужчина кивает мне на прощание, а затем встает и идет за своей женщиной. Я смотрю ему вслед, чувствуя еще большее беспокойство из-за возможной ситуации, чем раньше. Якшичи жестоки, непостоянны и абсолютно безжалостны.
Если между ними и маулдинами существует вражда, я должен выяснить это, пока весь остров не окрасился в красный цвет и это не стало нашей проблемой.
.
Пот стекает по моей спине, когда я возвращаюсь из спортзала на следующее утро. Когда я уходил от Стеллы, она была на террасе виллы и занималась работой. Хотя она сказала, что ей нужно завершить всего одно небольшое дело, я не удивляюсь, обнаружив ее через два часа во время звонка. Я сразу же узнаю голос брата на другом конце.
"Стеллы нет в офисе", — кричу я, чтобы он меня услышал.
Она поворачивает телефон так, чтобы мы могли видеть друг друга. "Ну, кто-то же должен отвечать на мои звонки, если ты не хочешь". По мешкам под глазами и нетерпению в ее тоне я понимаю, что Нив, должно быть, все еще переживает регрессию сна. Кэш проинформировал меня об этом перед нашим отъездом, и все это было сделано в PowerPoint.
Я вытираю лоб подолом футболки. "Мы здесь уже двадцать четыре часа, Кэш. Не надо натягивать трусики".
"Мои трусики в полном порядке… Боже, мне нужно поспать". Он застонал от слов, которые только что вырвались у него
