ресницы вынуждают отойти в дамскую комнату, где неспеша поправляю макияж. Но не успеваю достать очередную салфетку, как дверь открывается и в помещение вплывает подлая тварь Завадская.
Холодно окидываю ее взглядом, продолжаю делать свои дела. Но суке неймется. Она располагается рядом, достает блеск и размазывает по губам.
— Мы помирились с Давой, — доверительно, но с колоссальной издевкой сообщает мне через зеркало. — Он всегда ко мне возвращается. Так что… Как тебе сегодняшняя новая кухня? Моему Барскому не понравилось. Заставил сменить поданное блюдо. Пойду, — театрально вздыхает. — Помогу выбрать новое.
Я продолжаю стирать подтекшую тушь, глядя исключительно в свое отражение. Мне хочется оторвать зеркало и размозжить об голову наглой твари. Только позволить себе такого не могу. Я не слабачка, чтобы в бою отвоевывать себе мужика. Да пошли они к черту! Пусть трахаются на здоровье.
Завадская с неимоверным удовольствием наблюдает, пытается наковырять себе дозу кайфа от моего очередного поражения или чего она во мне ищет? Такой возможности я не даю. С мерзейшей улыбкой разворачиваюсь и спокойно складываю в косметичку аксессуары. Небрежно засунув под мышку клатч, нараспев тяну.
— Давай. Не подавитесь там. И еще, Завадская, сильно не ори на бедного официанта. Можешь до конца испортить свою репутации хабалистой бабы, правда… хм…присыпанной золотой пудрой. После того приема, помнишь? Когда валялась на полу мокрая? — она бледнеет и начинает трястись. — Ну тише. Что ты… Давление подлетит. В твоем возрасте может быть критично. А тебе еще ужин отрабатывать. Пока, милая. Мне пора к своему спутнику.
Машу ей лапкой и виляя задом, модельной походкой покидаю дамскую комнату. На сыплющиеся позади проклятия, лишь смеюсь. Хлопаю дверью и ныряю в сторону огромного балкона, где прячусь, чтобы пережить очередной удар.
Господи, как мне надоело.
Давид никогда от нее не отлепится. Что она такого делает, что Барского тянет снова и снова не понимаю. Что в ней? Скажите, что? Любви там нет. Симпатии тоже. Так что же?
Тупая дурная сволочная любовь, ненавижу тебя. Кто бы знал, как ненавижу убогое чувство, что ввергает не только в грязь. Оно делает тебя никем и ничем. Почему несу такое наказание? Он же деспот, он же просто ненормальный придурок. Давид самый настоящий мудак, так ПОЧЕМУ?
Как же я стараюсь избавиться от привязанности. Дикой, лютой и ненужной. Ночью просыпаюсь от снов, где мы с Давидом занимаемся сексом. Просыпаюсь и продолжаю себя уничтожать распоследними словами.
В последнее время все наладилось. Я стала меньше болеть одержимым Сатаной. Подумала, что вот оно отпустило. Даже с Вороновым позволила себе интрижку завести. И теперь Завадская все разрушила. Даже не так, не она. Просто я понимаю, что ни черта не изменится. И мечтать о несбыточном бесполезно. Я, как дура повелась на знаки, которым предала нелепое значение. Приходы в мою комнату, вопросы Давида и его просьбы. Дура!
Хоть к бабке какой поезжай и проси травы с болот. Отворот что ли сделать себе. Как мне выжечь отчаянную дурную любовь? Помогите мне, хоть кто-нибудь ради всего святого, помогите. Я не могу… Не могу…
Нет-нет-нет. Я не испорчу себе жизнь. Я сейчас… Да. Клин клином.
Стремительно иду к Славе. Мой вид его настораживает, он даже встает, когда подхожу. Протягиваю руку и решительно говорю.
— Едем.
— Куда, Дина?
— К тебе. Немедленно.
Слава без промедления встает. Бросает на стол несколько купюр и везет меня к себе. Звенящие ключи в замке приводят меня в чувство. Я растерянно осматриваюсь. Воронов толкает дверь и одними губами произносит.
— Заходи, малышка.
Глава 18
— Неплохо, — одобряю план Марго. — Бери Янова. Не пожалеешь. Толковый управляющий.
— Спасибо, Давид. Я так рада, что ты согласился на встречу. Твои советы неоценимы. Ты же просто гуру в бизнесе.
— Прекрати, — морщусь, потому что слушать сто десятую дозу сиропа надоело. — Если у тебя все, мне пора.
— Давид, — смотрю на цепкие пальцы, схватившие пиджак с неудовольствием. Завадская замечает и исправляет оплошность. — Прости. Может все же поужинаем? Разве кофе достаточно для разговора?
— Какого, Рит? О чем ты собралась со мной говорить? Мы уже все обсудили.
Она меня утомила. Липкая стала, навязчивая. Пережрал я ее в свое время. Тошнит уже.
— Как Дина?
Она знает, что вопросы о жене табу. Сколько бы баб в обход не имел, но ни с одним куском мяса ее не обсуждал и Марго не исключение. Ожидаемо испытываю знакомое чувство раздражения.
— Тебя не касается.
— Тебя, наверное, теперь тоже, — язвит она. Вот она бабская сущность. Не успеваешь трахнуть, а она уже готова с тобой под руку по жизни двигаться, несмотря ни на какие препятствия. Искрит. Но мне, конечно, наплевать. Интересует только то, что она имела ввиду. Молча испепеляю ее взглядом. — Я ее видела. Специально в зал прошла. Ты что уступил ее Воронову? Или она самовольно рогами голову первого бизнесмена города украшает?
А вот этого постельным шалавам знать не положено.
— Не твоя печаль. В отличие от тебя мою жену первому встречному не завалить. Когда ты мне дала, Рит? Сейчас вспомню… Через час уже сосала? Что хмуришься? Не обижайся. Мне действительно пора.
К машине иду сквозь туман полыхающей ярости.
Сука. Найду убью. И его. И её.
Тормоза в пол. Вонь от резины проникает в открытое окно и впитывается в ноздри. Еду почти вслепую, как машины не побил не понимаю. Страшно то, что в густой пыли замечаю, как люди разбегаются с моего пути, грозно крича в след. Ума хватает остановиться в глухом проулке и выйти подышать. Точнее, попытаться это сделать.
Ворон не внял просьбе. Я два раза не прошу. Разве он не услышал запрет? Ебало не расшиб только потому, что другом считается. Он знает все обо мне. Должен был понять, что не отдам Динку пока она со мной. Пусть я не трахаю ее…
Она год не траханая, кстати. Мне в голову не приходило, что ей тоже надо. Физиологию никуда не деть же.
Наплевать!
Зашвыриваю пиджак назад, освобождаю руки от манжет рубашки, качу их почти до локтя. Меня разрывает от безысходности. Я сам ей дал повод, сам ее почти подтолкнул, так что же теперь. Не нравится?
Ладно Дина, но Славич мог понять? Куда он поперся? Два месяца… Только два месяца и все.
Я ее убью. Как она посмела, сука. Она моя. Она моя жена. Собственность! А недвижимости не положено ничего!
В башке будто двоит. Мерзкий голосок противным эхом не смолкает: своих жен трахают, Давид.
Хорошо, я не трогал
