приемной. И как получилось-то? Он крупный был. Но женщина в гневе способна на многое.
И поэтому я заваливаю себя работой по самое не балуйся. На здоровой злости можно много чего переделать. Практически, горы свернуть можно.
Нечего киснуть. Заживет пися, успокоится сердечко, и все будет хорошо.
Ближе к вечеру уже в самом конце рабочего дня, когда острые личные переживания отодвигаются и уступают место профессионализму, я немного прихожу в себя.
Удается убедить разум, что не так уж мне это и хочется. Быть настоящей девушкой Ильи. Подумаешь, побыла его сексуальной игрушкой. Я ведь тоже получила удовольствие.
Повторяя про себя эти аргументы по нескольку раз, надеюсь внушить их еще и сердцу. Собираюсь домой, затягивая уход из офиса, хотя именно сегодня никаких причин для задержки нет. Только ведь дома стоят королевские гортензии, выкинуть которые у меня не поднимется рука, и даже ненадкусанное пирожное ждет в холодильнике.
Услышав уверенные шаги в коридоре, взбадриваюсь. Сейчас как обычно привалит работенка, и не нужно будет уговаривать себя поскорее идти домой.
Дверь в приемную открывается, и уже заготовленный дежурный оскал увядает у меня на лице.
В распахнутом френче и со свернутым в трубочку листом бумаги в руке в мою вотчину входит Илья Волков.
— Ириш, чего с телефоном? Я до тебя достучаться не могу, — как ни в чем ни бывало спрашивает он.
— Добрый вечер, я могу вам чем-то помочь.
Тень наползает на чело Волка. Он хмурится и сверлит меня взглядом:
— Это что еще за спектакль? Что не так было вчера?
— Да никакой не спектакль, — я отбрасываю притворную вежливость. — Вчера — это было вчера. А сегодня — это сегодня. Не думаю, что тащить интрижку на работу — хорошая идея.
— Интрижку? — переспрашивает Илья. — На работу?
Губы его сжимаются.
Что не думал, что соскочу? Нет уж, поигрались и хватит.
— Верно. Кстати, как ты меня нашел?
Сузившиеся глаза Волка разглядывают меня, как будто видят впервые.
Все правильно, это в твоей постели я была Зайка, а тут, в офисе, я сама волчица.
— А ты не догадываешься?
— Нет, — отрезаю я. На самом деле, мне это и не очень интересно. Скорее всего, в соцсетях нашел, или коллеги прям в приложении что-то такое указали, когда меня регистрировали.
— Действительно, о чем это я, — зло усмехается Илья. — Ты белены объелась, Зайка?
— Напилась морковного сока.
Волк недоуменно поднимает брови.
— Поехали, по дороге поговорим.
— Нет, — и слово мое твердо. Твердо, я сказала!
— Это что-то новенькое. Но тем не менее, меня ответ не устраивает.
— Это потому что он не такой, как ты хочешь? — сарказм из меня так и прет.
— И это тоже, нов основном потому, что он непонятный. Давай расскажи мне, что на тебя нашло.
— Ничего не нашло, — стараюсь отвечать равнодушно и не показывать обиду. — Просто залетный горячий самец и девушка из офиса провели вместе приятную ночь, зачем усложнять и затягивать неизбежное?
— Ах вот оно что… — усмехается Илья. — То есть я тем нехорош, что из Москвы?
— Всем ты хорош, красный молодец, — отвечаю я. — Да только я — не легкая победа для ёбаря-гастролера, — как можно жестче отвечаю я, чтобы уже прекратить этот бессмысленный разговор. Что ему не нравится? Я его ни в чем не обвиняю, скандалов не устраиваю. Разве не это мужская мечта? Сунул-вынул и пошел? — Единственная встреча — не роман века, постель — не повод для знакомства.
— Легкая? Милая, я тебе однажды уже задавал это вопрос. Позволь повториться. Сколько раз ты со мной встречалась, Ириша, — зло спрашивает Волк.
Глава восемнадцатая
— Сегодня второй. До двух я считать умею.
— Я могу быть не точным, но только на прошлой неделе мы сталкивались больше одного раза. Может с арифметикой у тебя и не так все плохо, но вот со зрением, видимо, проблемы.
— Что ты имеешь в виду? Мы столкнулись где-то на улице, и тебя ранило, что такого прекрасного парня, как ты, я не запомнила?
— Ну… Сисечки я тебе помял душевно, ты даже вроде прониклась! — рявкает Волк.
Чувствую себя идиоткой. Он это о чем?
Видя, что я не понимаю, при каких обстоятельствах ему мог обломиться такой подарок, Илья цитирует:
— Пуговицы я положу на столе.
У меня отвисает челюсть. Вот в прямом смысле слова. Догадавшись, что интеллектуальности это мне не придает, я звучно захлопываю рот.
— Костюм…
— О! Какая прелесть! Ты меня вспомнила!
— Я просто нервничала, стеснялась и не смотрела тебе в лицо, — растерянно оправдываюсь я. Нифига ж себе какая у Ильи была промоакция по титькам!
— В лицо не смотрела, это точно. Это я заметил. Все думала, как от меня побыстрее отвязаться. Ну ладно лицо. Но голос, рост, фигура… Не? Ничего не выстрелило? Ну хоть мой член твое внимание привлек! — пылит Илья.
— Да не от тебя я хотел отвязаться, а домой я хотела! Понимаешь ты? — пытаюсь я донести до него простую мысль, что не все вокруг него вертится, но вспоминаю, что лучшая защита — это нападение. — Хотя ты тоже хорош! Ты себе ни в чем не отказал!
— Ну, знаешь! За четыре месяца, что ты меня в упор не замечала, а я таскался сюда как на работу, я заслужил компенсацию!
— Чего? — совершенно некультурно и по-лягушачьи вылупляюсь я на Волка.
— Вот! Ты нихрена не замечала! А небось сама дома страдала, что хочешь чистых отношений и грязного секса! Я только что на уши не встал! Две недели назад, задолбавшись пытаться тебя куда-то пригласить, я ущипнул тебя за задницу! И что?
— Да не ори ты! Про задницу! Еще многие работают!
— Да насрать! У меня накипело! — ярится Илья.
— Ну чего такого произошло? Чего ты вопишь? — пытаюсь я его успокоить. Вышеупомянутая часть тела чует, что кто-то где-то греет уши.
— Да ничего! Ты же меня даже не запомнила, хотя ты мне в глаза высказывала, какое я хамло! Понадеявшись, что хоть это маленькое потрясение как-то отложится в твоей памяти, я облажался. Спустя час, когда ты вышла из здания и попросил телефончик, ты меня опять не узнала!
Блин, а этого я даже не помню. Вообще эпизод стерся.
Привыкла на автомате отшивать любого, кто заговорит со мной со всякими такими предложениями.
— Ну хорошо-хорошо, и что такого… — начинаю я и скоренько затыкаюсь под гневным взглядом.
— Я четыре месяца, как придурок, пытаюсь привлечь твое внимание, и после того, как я держал тебя полуголую в руках, чувствовал, как ты возбудилась, только что в трусы к тебе не залез,
