Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
воспоминанием, после чего пересек помещение, скрылся за проходом, и не успела Настя и слова сказать, лишь кратко взглянув на монитор по привычке, убеждаясь, что Люба далеко от критического состояния, так незнакомец вернулся, держа в руках деревянную коробочку. Он отдал ее Любе, Настя же не могла больше молчать.
— Я знаю это! — Незнакомец успел поднять железный стул, явно желая пододвинуть его ближе, но сразу же поставил обратно, медленно сел, вновь прячась во тьме. Люба уже поняла, что Настя собирается сказать, и просто медленно рассматривала коробочку, переполненная теплыми чувствами. — Это было у Андрея, он забрал ее с Авроры еще два дня назад, когда мы Бэккера знакомили с Петей. Но он скрыл это, я узнала лишь потом. Она была у него, он берег ее… в тот момент я видела его последний раз, уже потом Козырев сообщил, что его убили.
Настя была жадной на ответы, пронзая Любу недобрым взглядом того, кто уже сделал слишком много поспешных выводов. Люба подняла глаза на Настю и заговорила с нотами скорби:
— Это я попросила его проверить Аврору. Мне нужны были доказательства того… что я — это я. Настя… я оказалась в его комнате примерно тогда же, когда Бэккер в своей.
— Что ты такое…
— Ты уже все поняла. Сказанное Бэккером о будущем — это правда. Мне оно известна независимо от Бэккера — лично наблюдала. Когда Осколок переместил его, то и я вернулась туда, где была эмоционально привязана в тот момент. Это сложно объяснить, но Осколок словно чувствует того, кто с ним контактирует. Я знала потомка Андрея, жившего на Авроре. Уже в Монолите я нашла его комнату, там увидела фотографии… ну и узнала того, чьи гены достаточно хорошо сохранились с поколениями. Я хотела там умереть, потому что устала и… А потом случился скачок. Андрей был в своей комнате, ночью, когда я там внезапно очутилась. Он хотел помочь мне, был добрым человеком, как и его потомки. — На этих словах Люба посмотрела на незнакомца и поделилась горькой улыбкой.
Настя спрятала лицо в ладонях, борясь то ли со злостью от очередного обмана, то ли от усталости нового слоя этой бесконечной истории. Она молча сидела несколько минут, успешно блокируя желание обвинить Любу в смерти Андрея лишь за счет напоминания о более важной проблеме. Она подняла глаза, и только Люба хотела наклониться вперед и внятней все разъяснить, совершенно не скрывая своего переживания, как Настя подняла руку, останавливая ее еще на полуслове.
— Потом поговорим о том, почему ты скрывала столь важные знания, как это делал Бэккер. Сейчас нам надо вернуться. Мы обе видели, как Варвар и Петя дрались! Видели перед тем, как ты сказала, что на этом корабле прибыла с Опуса и основала Аврору! Я очень сильно сдерживаю себя. Если не решать проблемы поступательно… — Настя не смогла закончить предложение, ее почти трясло, злоба все же брала вверх, как ответная реакция на все более закручивающийся бардак причин и следствий.
— Это ты убила Андрея?! — все же вырвалось из нее вопреки желанию, придав сил даже встать во весь рост. Неизвестный уже хотел как-то вмешаться, встал со стула, но Люба попросила его успокоиться, после чего сама поднялась, чтобы смотреть Насте в глаза во время важного откровения.
— Я бы никогда так не поступила с ним. Его гибель стала для меня таким же кошмаром, как и для тебя. И, как и тебе, мне сообщил Козырев, когда я пришла к нему на переговоры. Андрей куда-то пропал, его поиски привели меня к бунтующим. Дальше ты знаешь. Эта коробка была у Козырева, когда мы встретились. Андрей передал ее ему, лишь благодаря этому решению меня и приняли.
Настя упала обратно в кресло, мирясь с нежеланной, но вполне вразумительной историей. С другой стороны, что-то внутри просто хотело принять это на веру, избавляя себя от нового конфликта с новым бременем тягостной правды. Люба присела и хотела что-то еще сказать Насте, прекрасно понимая ее связь с Андреем, но промолчала. Ее внимание переключилось на до сих пор неизвестного для Насти человека, внезапно для Любы оказавшегося вновь в углу, прячась в тени.
— Думаю, надо вас представить. Это Настя — добрый человек, житель Монолита, колонии, воздвигнутой недалеко от Авроры, которая, в свою очередь, ныне памятник прошлого. Настя — это Оцелот, он прибыл с Опуса и основал со мной Аврору. Один из самых важных людей в моей жизни.
— Просто «важных», уже не любимых? Прикольно! Не зря дожидался, спасибо, солнце мое, пойду еще подремлю, вдруг потом снова любимым стану.
Люба от этого саркастичного комментария расцвела в улыбке, словно девочка, наконец-то оказавшаяся наедине с любимым мальчиком, радуясь каждому мгновению. Настя все наблюдала за ней, и внезапно ее претензия ослабла, ей даже стало жаль эту женщину, от которой так и веяло лишениями и несчастьем. Ныне Люба раскрывается жертвой несправедливости, а никак не властным лидером церкви. В каком-то смысле видеть ее такой — это даже мило, подумала невзначай Настя, собираясь уже нарушить эту неуместную для обстоятельств, от того и ценную идиллию.
— Может быть, отложите это на другое время?! Пока мы тут болтаем о прошлом, Оскар, Рода и остальные, возможно, уже столкнулись с Варваром! Их надо либо предупредить, либо же им помочь!
Настя была рада своей грубости в этот момент, как подтверждению возвращения хоть какого-то контроля над своей жизнью. И стоило ей уже попытаться встать, дабы скорее покинуть это тесное, мрачное и неуютное место, как краски окружения будто бы сгустились еще больше, вынудив остаться на месте из-за реакции Любы.
— Почему ты прячешь от меня свое лицо? — Повелительный тон с властной харизмой вновь проснулись, ощутимо отрезвив Настю серьезностью момента.
Напряженное молчание лишь усилилось от самого простого, оттого и жуткого вопроса: ведь он и правда так и не показывал свое лицо из-под шлема скафандра, все время оставаясь в тени. И если Настю окутал пронзающий холодок по всему телу, подталкивая к немного большему пониманию пережитого Родой кошмара в пещерах на Коме, то горячий нрав Любы словно пульсировал от смеси страха за любимого и злости на очередную несправедливость в ее жизни. С момента вопроса он не двигался, сидел ровно, руки держал сложенными на груди. На исходе затянувшейся раздражающей тишины голова была опущена вниз на манеру грустного смирения с грядущим откровением. Медленно, словно ранимое создание, он поднялся, передвинул стул под свет лампы и вновь сел на него, затем последовало снятие шлема. Все произошло медленно,
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
