был импульсивен, горяч в своих действиях и решениях, окружающие знали мой взрывной характер, но рядом с ней на меня снисходило умиротворение. В самый острый период нашего знакомства, когда она находила в себе силы бороться со сложившимися обстоятельствами в ненависти ко мне, я приходил к ней в палату учиться у неё спокойствию.
Я не уехал и после того, как у неё закончились все пары по расписанию, сидя в машине у выхода из корпуса, где они проходили. Раздражённо барабаня пальцами по рулю, ждал её как идиот. Но она так и не вышла. Я был уверен, что не проглядел её, но не был уверен в том, что она проглядела меня. Увидела и сбежала?
Тревога о том, что она могла себе напридумывать всякой ерунды, разгоралась во мне всё сильнее.
Хорошо, я дам ей время. Не хочу за ней бегать. Она всё же взрослая девочка.
Но только один день, если она не выйдет на связь и завтра, ей не уйти от разговора со мной.
Меня терзали воспоминания о её теплой коже, пахнущей как самый лучший день в моей жизни, я вбирал его в себя, когда она сидела на моих коленях, отчего мне сносило крышу. Не думал, что кто-то может пахнуть так, что у меня только от запаха будет вставать член, а я – начинать сходить с ума, так что сознание туманилось и глаза заволакивало пеленой.
Отец считал, что я должен как-то оправдывать своё существование, и работа была для меня привычным делом с четырнадцати лет, когда Анатолий Самгин решил, что с детством пора заканчивать, а сыну показать мир бизнеса и шлюх. Мало что понимал, но присутствовал на почти каждом рабочем совещании отца, начинавшемся после обеда и порой заканчивавшемся ближе к ночи. Сонный шёл на учёбу в школу, где мне всё прощалось за большие благотворительные взносы родителя. Отец говорил, что учёба бесполезна без опыта и именно он первичен. Сначала меня это дико бесило, но с каждым годом я видел в этом избавление. Избавление от отца. Только обретя самостоятельность, я смогу больше не находиться в его власти, а потому брал у него все знания, которые он так хотел мне передать. Лишь эта мысль останавливала меня от того, чтобы не погрузиться полностью в существование сибарита, прожигающего жизнь. Впрочем, чтобы отец не думал, что ему удалось подчинить меня себе, я устраивал специально для него встряски, которые часто освещались в светской хронике. Чем больше я узнавал Алёну, тем скорее мне хотелось получить свободу.
Но работа и цифры, с которыми я всегда был дружен, перестали быть подходящим лекарством от мыслей. Весь вечер и следующий день я был на взводе, как заряженный пистолет, готовый вот-вот выстрелить. Закурил впервые с тех пор, как бросил год назад на спор. Одна за другой, шагами из угла в угол.
Не найдя себе места, сел в машину и направился к ней домой привычным маршрутом.
Слышу стук собственных костяшек об дверь спустя пятнадцать минут. Антонина Николаевна открыла через минуту и выглядела удивлённой моим визитом.
– Здравствуй, Клим, ты что-то хотел?
Я посмотрел за её плечо, будто мог увидеть там прячущуюся девушку.
– Здравствуйте, я к Алёне, – сказал очевидное.
– О, – протянула бабушка девушки, – я думала, ты знаешь, что она поехала в загородный дом своего тренера.
Женщина была явно удивлена не меньше меня. Только она удивлялась тому, что я не знаю, где ее внучка, а я – тому, что она сбежала от меня даже из собственного дома. Понятия не имел, что делать, чувствуя себя полным придурком.
– Гм, – прочистил горло, – Вы не могли бы сказать, где живёт тренер? Мне нужно поговорить с Вашей внучкой, но она не берёт трубку.
Знал, что не имеет смысла что-то скрывать от Антонины Николаевны. Ведь не было же моей вины за то, что девчонка прячется от меня. Или была? Ничего не понимаю. Взъерошил волосы, пытаясь скрыть нарастающее раздражение.
Приехав к дому тренера, просидел некоторое время в машине, докуривая пачку сигарет, пряча гнев, всё также нервно барабаня по коже руля. Никогда не бегал за девчонкой и был уверен, что никогда и не начну. Это что, начало конца? Дальше я буду останавливаться у кондитерских витрин с плитками шоколада «Алёнка» и утирать слезу умиления?
Дверь открыл долговязый подросток, примерно возраста Алёны. Я смерил его оценивающим взглядом, пытаясь понять, не из-за него ли она тут.
– Привет, позови Алёну, – резко сказал я.
Он тоже внимательно осмотрел меня с ног до головы, мою машину и скривился.
– Ты вообще кто ей? – парень выпятил грудь, как петух, всем видом демонстрируя, что он не из робкого десятка.
Знать бы еще самому ответ на его вопрос.
– Друг. Позови или мне самому её найти? – любопытство молокососа раздражало, будь он со мной одной весовой категории, украсил бы его лицо отметинами от своих кулаков.
– Стой, сейчас скажу ей. Захочет она выйти или нет, не знаю. Друг. – Последнее слово он выплюнул с явной иронией в голосе.
Через минуту Алёна появилась у ворот. Вид у неё был такой растерянный, что я отмёл доводы о том, что она хотела лишь подогреть мой интерес к себе.
– Привет, – тихо произнесла она, закрывая за собой дверь ворот, – что ты тут делаешь?
– Привет.
Я смотрел на неё молча минуту, впитывая в себя её образ. Она выглядела уставшей, хотя на щеках алел румянец, делая её необыкновенно привлекательной. Рыжие волосы растрёпанно падали на плечи, словно она только что распустила ранее собранные в пучок волосы. Не смог отказать себе в удовольствии пропустить сквозь пальцы гладкую прядь. Живи мы в средневековье, её точно первой бы бросили в костёр. Маленькая рыжая ведьма.
– Почему ты не отвечала на мои звонки? – задал я встречный вопрос, внимательно наблюдая за ней.
Она пожала плечами, явно пытаясь придумать что-то в своё оправдание, скосила взгляд куда-то за мою спину, стараясь не смотреть на меня.
– Не хотелось ни с кем разговаривать, – почти прошептала. – И, Клим, давай забудем тот вечер.
Пояснять, какой вечер она предлагала мне забыть, было ни к чему. От злости я схватил её за запястья и резко дёрнул на себя.
– Это из-за того дрыща ты тут?
Она испуганно смотрела на меня глазами, полными удивления. Таким она меня раньше не видела. Да, чёрт возьми, всё это время мне удавалось сдерживать своих демонов, и девочка вряд ли понимала, что я в действительно представляю из себя. Но какое бы успокаивающее действие
