СМС, а не пищалка hooklove. Пишет Папочка, и пишет, что чемодан с деньгами находится на переднем сидении его коллекционного Роллс-Ройлса.
– Как нам теперь дальше жить? – тихо спрашивает Сэнди. – Даже наши мысли находятся в опасности…
Я пожимаю плечами и вновь обращаюсь ко внетелес… к неизвестному вторженцу, обращаюсь несколько минут, чтобы увеличить вероятность прочтения им моих мыслей. Мысленно прошу вторженца включить моей рукой радио в машине, если моя просьба будет им одобрена – или ударить меня по щеке, если у меня нет никаких прав просить его о чем бы то ни было. Все это время Сэнди смотрит на меня спокойно – но со неуловимым страхом в глазах, который по силам уловить только мне.
Сэнди смотрит мне в глаза, затем вздрагивает. Кто-то поет: "I am the voice inside your head you refuse to hear"9. Я облегченно вздыхаю и выключаю радио.
– Прости, включил случайно.
Затем тщательно прожевываю слова, перед тем, как их произнести:
– Я поеду к Папочке один.
– А я? Ты меня бросишь здесь одну? – спрашивает Сэнди, спрашивает и улыбается, сама улыбается собственному, столь глупому вопросу.
Я целую Сэнди в губы, целую как обычно долго, затем шепотом говорю:
– Сейчас сюда приедет такси. Тебя отвезут в аэропорт.
Сэнди непонимающе смотрит на меня, затем спрашивает:
– Ты подружился с этим…эээ…духом?
– Я налаживаю с ним контакт. – Произнося эту фразу вслух, я ощущаю какое-то хорошее чувство, что-то среднее между облегчением и надеждой.
И с этим чувством в душе молча обнимаю свою Сэнди, пока возле нашей машины не останавливается канареечного цвета такси.
Сэнди должна попасть в аэропорт. В Международный аэропорт Лос-Анджелес. Уверен, что если с неизвестным вторженцем удастся договориться, проблем с посадкой на рейс у нас не будет. Я мысленно прошу вторженца о сотрудничестве, пока прощаюсь с Сэнди. И прощаюсь с ней долго, говорю ей ободряющие, но пустые фразы, все мое нутро противится ее отъезду. Я молю неизвестного вторженца не вселяться в Сэнди, или в водителя такси, или в водителя встречной машины. Я хочу убедиться, что моя Сэнди будет в безопасности, но не знаю, как это сделать. Может, мы имеем дело с непостижимой сущностью, тогда требовать от нее руководствоваться общечеловеческой логикой поистине глупо. Я не знаю, ничего не знаю, я просто надеюсь, что с моей Сэнди будет все в порядке, иначе то, что я делаю, просто бессмысленно.
А что я делаю? Я еду к Папочке, в пригород Сан-Франциско, к его несчастным виноградникам. Еду долго, дорога кажется бесконечной. Папочкин особняк находится рядом с Дэйли Сити, что, разумеется, ближе, чем наш с Сэнди домик на Пасифик Хайтс – но рядом нет Сэнди, я не знаю, что с ней, в груди пустота, а в голове бардак. И дорога кажется бесконечно долгой. Бесконечно, бесконечно долгой…
Я хочу спать. Ночь подходит к концу, в гранатовое зарево окрашивается горизонт, все живое вокруг, кроме меня, конечно же, начинает пробуждается. Я еду по инерции, слушаю политическую ахинею, которую несет ведущая местной радиостанции. Я не выключаю радио в надежде, что тупость межполитических проблем, в которых, очевидно, виноваты все, кроме нас, разбудит во мне раздражительность, и заодно разбудит меня остального. Но я клюю носом. Как в тумане проношусь мимо Пескадеро, мимо Лобитоса, мимо Эль Гранады. Наверное, только боль за Сэнди не позволяет мне уткнуться головою в руль.
Скоро Дэйли Сити, подбадриваю я себя. Скоро будет Папочка с деньгами. Молю неизвестного вторженца о свободе от бреда, в который он меня втянул.
Спустя вязкие полчаса я оказываюсь у ворот Папочкиного особняка. Мордоворот в черном пиджаке узнает меня, ничего не говорит в свой наушник, просто открывает ворота. Я не удивляюсь этому, а радуюсь – шансы, что я избегу Папочкиного кряхтения составляют сейчас примерно сто процентов. Машину оставляю за воротами и несусь к коллекционному Роллс Ройсу. Нахожу чемодан на обтянутом блестящей кожей переднем сидении. Открываю чемодан и облегченно вздыхаю – там не Папочкины вонючие носки, а действительно деньги, и денег много. Сколько именно денег я не знаю, не пересчитываю, закрываю чемодан, беру его под мышку и иду обратно к своему Форд Фокусу. Киваю охраннику, тот никак не реагирует.
Я кладу чемодан в багажник, сажусь в машину и завожу мотор. Теперь мне нужно… найти… Ривьеру?
Но где?
Мой телефон звонит, едва этот вопрос оказывается в моей лишенной сна голове. Я поднимаю трубку:
– Да.
– Вези деньги на Герреро-стрит, это в Мишен Дистрикте.
Я узнаю голос женщины в латексе. Мне этот голос никогда не забыть. Я спрашиваю:
– Номер дома или какие-нибудь ориентиры?
Женщина в латексе загадочно смеется – и эта не та загадочность, которая интригует. Эта загадочность пугает.
– Через минуту ты поймешь.
Женщина в латексе вешает трубку. Я набираю на навигаторе Герреро-стрит и отъезжаю от Папочкиного особняка.
Едва ворота закрываются, как в моей голове отчетливо проносится низкий женский голос, спрашивающий: "Может, съешь что-нибудь?"
Я понимаю, что имела в виду женщина в латексе. Она сейчас пытает Клэр в том же месте, где пытала меня. Мне почему-то не жалко Клэр, я думаю, что мне будет жалко Сэнди, если она узнает, что с Клэр что-нибудь случилось…если, конечно, с Клэр что-нибудь случится.
Я еду и стараюсь не думать ни о чем. Не думать ни о чем. Мысли – это зло. Чувства – еще хуже.
Чужое одобрение проскальзывает в моем усталом теле. Я понимаю, что внетелесный при… не сорваться бы… неизвестный вторженец соглашается со мной.
Через какое-то время, пролетевшее или проползшее в остывающем тумане моих переживаний, я оказываюсь возле здания, чей интерьер навсегда останется в моей памяти. Хватаю чемодан, затем стучусь в дверь, стучусь так, как стучат порядочные джентльмены.
Пауза, после которой открывается дверь. На пороге стоит Клэр. Одетая Клэр. Ее одежда как обычно напоминает безликую униформу какой-нибудь банковской служащей. Черная юбка, тусклая блузка, черный платок на шее. Кольцо на две фаланги на пальце с кожей, навеивающей воспоминания о сочном гриле на одном из пикников с Сэнди. Вместо приветствия я говорю то, что думаю:
– Я не удивлен.
Клэр улыбается уже успевшей опостылеть мне улыбкой.
– Молодец, ты растешь над собой. А теперь отдай мне чемодан.
– Может, я услышу какие-нибудь объяснения?
– Чемодан, – повторяет Клэр уже настойчивее.
Я думаю о Сэнди, поэтому без пререканий передаю чемодан.
– Зачем получать деньги столь странным способом? – спрашиваю я. – Тебе же под силу вселяться в тела разных богачей. Зачем все усложнять?
Любопытный взгляд Клэр кажется мне знакомым – так она на меня
