порок, произнеся эту глубокомысленную фразу, он залпом выпил коньяк. – У меня тоже был один забавный случай, – начал он свою историю. Пришел я как-то на суточное дежурство, накануне изрядно отметив день рождения друга. Ну, очень мне было плохо! Весь день прошел как во сне. К вечеру вроде стало получше, но все равно плохо. Все ждал, когда можно будет прилечь. И вот, наконец, после вечернего обхода, часов в 12 лег. В три часа ночи привозят больную, как сами понимаете, с белой горячкой. Я злой как собака! Ну, беседую я с ней, она мне рассказывает, как видела бандитов, которые хотели убить ее сожителя, вызывала милицию, подробно так рассказывает, в красках! А мне плохо! Я ей говорю: «вот вам сейчас капельницу поставят, и все ваши бандиты тут же исчезнут, а сожитель – то ваш пьет?»
– А, кто ж сейчас не пьет? – с удивлением говорит мне больная.
Вопрос частый, обычно я на него отвечаю: «Ну, я не пью», а тут у меня как-то язык после вчерашнего не поворачивается ей так ответить, и я так уклончиво говорю: «Есть люди, которые не пьют».
Больная смотрит на меня с непониманием, потом взгляд ее проясняется, и она восклицает: «Точно, есть, это те, которые подшились!» Дежурная медсестра, бригада скорой помощи, которая еще не уехала, все начинают смеяться. И даже мне полегчало! Вот такая история про всеобщее пьянство и алкоголизм!
Доктора с интересом слушают своего коллегу, смеются, не забывая при этом активно закусывать.
Это еще что! – вступает в разговор заведующая. – У меня за практику было много разных сюжетов белых горячек. Например, мужик ночью заходит в туалет, а там тараканы в шахматы играют, или у другого больного розовые мышки в красивых платьицах под зелеными зонтиками ходили. Но самый потрясающий сюжет был недавно у одного нашего бального. Да вы его помните, у окна в пятой палате лежал, позавчера выписался. Мужик родился в Питере, но образования не получил, работал грузчиком в магазине. Так вот, он поступил к нам из обычной больницы, куда попал с панкреатитом. Пил месяц, закусывал чем попало, ну и получил свой панкреатит. В больнице он, конечно, не пил, ну и по законам жанра, через некоторое время у него развилась белая горячка. Короче, подходит он ночью к окну в палате и видит, что на противоположной стороне улицы (а больница находится в центре города) стоит эта ужасная машина, которой дома рушат (забыла, как называется), и своей этой здоровенной каменной штукой стучит в стену, а стена уже наполовину разрушена. Мужик страшно разволновался, побежал на пост к медсестре: «Там, – говорит, – исторический дом ломают, культурное наследие! Надо в милицию звонить!» Ну медсестра, конечно, удивилась, побежала к окну и, естественно, ничего такого не увидела. Пыталась она мужика этого всячески успокоить, а тот совсем возбудился, за руки ее хватает, к телефону тащит, чтобы милицию вызывала. Ну, она психиатров и вызвала. Ну, как вам сюжетец?! Вот так бы все чиновники о культурном наследии пеклись!
Все радостно поддерживают зав.отделением.
– Ну, следующий тост предлагаю за то, чтобы у нас никогда не было белой горячки!».
Врачи чокаются, выпивают, разговор плавно переходит на обсуждение пациентов с другими диагнозами. Веселье продолжается!
СИРОТЫ
Оба мальчика родились в один месяц, в один год, в одном городе и даже в одном районе. Мальчик Гриша и мальчик Паша. Их родители жили на соседних улицах, но, в отличие от своих детей, никогда в жизни не пересеклись.
Гриша родился в простой семье, мама – воспитательница в детском саду, папа – рабочий на заводе. Когда Гриша появился на свет, в семье уже рос один сын. Родители Гришу не очень хотели, но мать побоялась сделать аборт. Появился он на свет слабеньким, отставал в развитии от сверстников, сразу попал на учет к невропатологу. При этом был мальчиком тихим и покладистым. Посещал Гриша садик для детей с задержкой развития, потом мать хотела его отдать в общеобразовательную школу, но в садике ей отсоветовали, и сын пошел во вспомогательную школу. Учился он хорошо, был физически развит. Возможно, если бы родители уделяли ему больше времени, Гриша смог бы учиться в обычной школе, но они, фактически, махнули на него рукой. Мать заболела сахарным диабетом, получила инвалидность и ей вообще стало не Гриши. Отец погуливал на сторону и со временем перестал интересоваться делами семьи.
Учителя и одноклассники Гришу любили – он был безотказным, добрым мальчиком. Окончив школу, Гриша поступил в училище, по окончанию которого пытался устроиться на работу, но его нигде не брали. Иногда ему удавалось устроиться на временную работу – курьером, разнорабочим. Родители к этому времени развелись и разменяли квартиру. Старший сын остался жить с матерью, а Гриша с отцом в однокомнатной квартире.
Поскольку родителям было не до сына, они не заметили, что с Гришей стало твориться что-то неладное – он ушел в себя, замкнулся, стал разговаривать сам с собой. Родителям ни на что не жаловался. А потом случилась беда. Парень набросился на соседку по лестничной площадке. Он подкараулил ее у двери квартиры и пытался задушить. С места преступления он и не думал скрываться. Соседи вызвали милицию, и Гришу увезли. Потом была судебно-психиатрическая экспертиза, выяснилось, что Гриша давно психически болен, он слышал «голоса», т.е. страдал слуховыми галлюцинациями. Эти «голоса» и заставляли его убить соседку, и днем и ночью говорили, что она наводит на него порчу, изматывали, не давали покоя, Гриша сопротивлялся сколько мог, но один раз не выдержал. Суд признал его невменяемым и назначил принудительное лечение в психиатрической больнице. Когда молодой человек вышел из больницы, ему было 25 лет. Родители его в больнице навещали редко, а старший брат вообще не пришел ни разу.
После выписки Гриша вернулся к отцу в однокомнатную квартиру. У того уже была постоянная сожительница, и папаша был Грише совсем не рад. Мать тоже уже совсем отвыкла от сына и видеть его и, уж тем более жить с ним под одной крышей, не хотела. Через некоторое время молодой человек познакомился с женщиной старше во возрасту с ребенком и переехал жить к ней. Он очень заботился о своей гражданской жене и его дочери, вел домашнее хозяйство, подрабатывал грузчиком в магазине, где сожительница работала продавцом.
Чувствовал он себя практически здоровым – галлюцинации прошли почти сразу в больнице, когда его начали лечить. После выписки пациент аккуратно принимал лекарства и регулярно ходил к врачу в психоневрологический диспансер. Иногда
