Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
подходит.
– Да разве ж спрячеш-шься от чародея-то? – не сдержалась Маржана.
– Там – спрячеш-шься, – хмыкнул он в ответ. – Порой меч оказывается с-сильнее любых чар.
«У тамошнего посадника передо мной должок», ну конечно. Уставшая Маржана неслась вперёд, сжав зубы до боли. Есть хотелось так, что из пасти капали слюни. Живот сворачивался и чуть ли сам не рычал, говоря, что засохшие кислые ягоды – не перекус, а насмешка, скоморошья шутка. До чего же хотелось мяса, сытного, жирного, с тёплым соком.
Когда Томаш затаился в соседних кустах, а потом неожиданно прыгнул, схватив меховой комок зубами, Маржана подошла поближе и жалобно взглянула. Поделится, не оставит же голодать?..
– Это моя добыча, – хмыкнул Томаш. – Но так уж и быть…
Он нехотя отступил в сторону и с укором взглянул на неё. Пусть осуждает! Маржана своих зайцев ещё переловит, а может, и не только их. Подумаешь – в первую седмицу не научилась охотиться! Как будто у волчат сразу получается добычу хватать!
Она жадно вгрызлась в зайца и с утробным урчанием начала жевать. Томаш ел с другого бока. Да, этого было мало, но всяко лучше калины. Зверь внутри чуть ли не плясал от радости с одной-единственной мыслью: «Мясо! Еда! Счастье!»
Маржана с удивлением поняла, что отвращение исчезло. Чужая кровь согревала волчье горло, и это было приятно. Так хорошо, словно ей подали печёной свинины в медовом соку. Пахучей, жирной, мягкой. Ах, как славно! Хоть не ходи никуда – оставайся в лесу да учись ловить мелкое зверьё, набивая живот. Волку бы понравилось, но человеку лучше держаться возле людей, иначе постоянная охота закружит голову и спустя месяц уже не очнёшься, не вспомнишь родной речи и не перекинешься обратно.
Доев, Маржана довольно оскалилась и с благодарностью посмотрела на Томаша. Тот уже бежал впереди, всем своим видом показывая, что задерживаться не стоит. Неудивительно, ведь они находились в той части леса, куда ступали люди, и растерзанного зайца мог увидеть кто угодно – от охотников до шальных девок, которым не сиделось в избах с концом зимы. Того и гляди, выскочат за околицу посмотреть на первоцветы и поискать следов Лели. И найдут, да только не богиню, а Велесовых слуг.
Говорили, будто волки могли одним прыжком пересечь деревню. Маржана не верила, а теперь поняла – зря. Отдалённые дома мелькали за деревьями. Сколько их было – не сосчитать. Кажется, в одной из них находилось маленькое капище. Жаль, остановиться нельзя – Маржана с удовольствием поглядела бы. Интересно ведь, как оно у других.
Она редко покидала Горобовку – мать отпускала, разве что, на ярмарку в соседнюю деревню, да и то с тревогой: всё боялась, что по пути нападут, обидят, несмотря на то, что сёстры ездили всегда с подругами. Одно дело – три девки, другое – целая ватага. Зофья ещё смеялась, мол, горе тому глупцу, что выступит против них.
Маржана пыталась представить себе многолюдный Хортец, но самые смелые её мечты померкли, когда за деревьями замаячили дома из резного дерева, а за ними – крепкие стены.
Томаш усмехнулся, подпрыгнул и со всей силы вдарился о землю. Вот ведь шальной! Можно было и мягче. В траву он упал уже человеком. Маржана вздохнула и, мысленно попрощавшись с тёплой шубой, перекинулась. И снова боль – нестерпимая, жуткая, как будто все кости перемалывали в жерновах, а потом собирали заново.
К Хортецу они подошли со стороны леса – самой нелюдимой тропке. Большак оставался сбоку. Пришлось шагать к нему, чтобы затеряться среди толпы и обозов. Купцы стекались в город, готовясь к началу весны или – наоборот – желая обменять каменья, ткани и рушники на пшено и муку. Как-никак, самое голодное время: слишком мало запасов, а засевать ещё рано.
Маржана оглядывала телеги с интересом и удивлялась: сколько люда, сколько должно быть сокровищ! Некоторые ехали с жёнами – те сидели в кожухах, под которыми угадывались цветастые верхние рубахи и тяжёлые бусы в несколько рядов. Самые богатые звенели заушницами[24] на позолоченном обруче и горделиво вытягивали спину. Важные птицы, ничего не скажешь!
– Не смотри так, – Томаш потащил её вперёд. – Иначе подумают, что ты замышляешь недоброе.
– Да я же, – заговорила она и осеклась: у ворот стояли стражники, проверяя обозы. Купцы откупались от них шкурами и каменьями. Хорошо хоть простой люд без лошадей пускали, не требуя ничего.
– Это разве по-честному? – тихо хмыкнула Маржана.
– По-княжески, – отозвался Томаш. – Они торгуют под защитой посадника и платят за это.
Как будто полюдья мало! Стражники придирчиво осматривали каждого купца – проверяли, насколько богато одет и можно ли много взять. Что-то подсказывало Маржане, что самые хитрые натягивали толстые рубахи и плохо сшитые башмаки, словно показывая, мол, самим толком есть нечего. Маржана кисло поморщилась.
– Знакомцев и богатых купцов пускают в детинец, – продолжал объяснять Томаш.
– И где тут честность? – она нахмурилась ещё сильнее. – Как же бедным разбогатеть, если у них торги плохо идут?
Маржана была мрачнее тучи. Теперь не радовали и ворота с резными коньками, что гордо смотрели в разные стороны. Две узорчатые гривы встречали всех путников, которые добрались до Хортеца. Два брата – рассвет и закат. Верные служители Хорса.
– Не Хорстецом ли он назывался вначале? – Маржана покосилась на Томаша.
– Да, – он кивнул и тоже уставился на коньков. – Хорстецом, городом Хорса. Потом упростили.
Не могло быть в таком городе много плохого. Это подбодрило Маржану, и она перестала бояться стражников, которые оказались совсем рядом.
Они – два толстых витязя – взглянули на Томаша и покачали головами. Во взглядах читалось «Ох уж эти смерды! Всё заполняют и заполняют город». Жаль, они не знали, кого впускают. Не будь за спиной огромной толпы, которая стремилась попасть за ворота как можно скорее, Маржана вмешалась бы и перевоплотилась, показав напыщенным стражникам, что её род теперь не совсем людской и что по одёжке судить стоило лишь нарочно переодетых купцов.
Томаш едва слышно зашипел и дёрнул её за руку, уводя подальше от посторонних глаз. Не понравился ему оскал Маржаны.
– Здесь тебе не лес, – буркнул волколак. – Ты в мире людей и должна почитать их законы.
Носишь две шкуры – значит, сгибайся дважды. Маржана всё больше понимала это и страшно боялась себя выдать. Здесь, в текучей толпе и рядах изб, придётся вдвойне тяжелее. И за околицу не убежишь, если вдруг что.
Город с солнечным названием переставал радовать и интересовать, как лучиной раньше.
2.
Томаш смотрел на покосившиеся избы, землянки, хмурых людей и вспоминал, как они с отцом приезжали в Хортец погостить. В детинце стоял терем посадника, а там и красивые резные терема, и домики с крепкими срубами. Кто-то даже умудрялся сделать себе избу из камня –
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
