швейцарцем Пьером Фельманном, мне неизвестно, но их договорённость подарила уникальную возможность россиянам выйти на старт с самыми именитыми яхтсменами того времени.
О том, что в России формируется команда для участия в Grand Mistral Round the World Yacht Race, отец узнал от своего друга Анатолия Большакова. Анатолий Александрович в молодые годы занимался футболом, играл за «Спартак». После завершения футбольной карьеры он уехал во Владивосток и занялся развитием местного парусного спорта. Впоследствии создал качественную школу подготовки яхтсменов и неоднократно организовывал в Приморье парусные фестивали и регаты. Вокруг Большакова быстро сформировалось крепкое сообщество единомышленников. Фраза «нас познакомил Толя Большаков» стала паролем для огромного количества людей, пришедших в восьмидесятые и девяностые годы в отечественный парус.
Именно с Анатолием Александровичем отец отправился в Санкт-Петербург, когда туда зашла российская яхта в рамках промо-тура. Фёдор легко познакомился с командой, с менеджментом и попросился в состав экипажа. Владимир Маслаченко тут же решил устроить своеобразную проверку и скомандовал поднять Фёдора на топ мачты. Включились три привода «кофемолок» (установки для вращения барабанов лебедок), и отец за минуту взлетел на высоту 35 метров! Тут главное – успевать перебирать руками вдоль мачты и смотреть, чтобы руки или ноги не зацепились за ванты или краспицы, ведь парни внизу крутят как роботы. Если палец зацепился, считай – его уже нет.
Макси-яхта Russian Team Grand Mistral с которой начались мои «парусные университеты»
В общем, всё лето 1996 года Фёдор провёл на борту российской яхты, а осенью, вернувшись в Москву, направился в офис Russian Team. Собственно, на эту судьбоносную встречу отец и захватил меня с собой. В офисе Russian Team на командном собрании прозвучало предложение найти менеджера команды для сезона-1997 – с хорошим знанием английского языка и интересом к парусному спорту. Английским языком я владел хорошо, а парусом интересовался с самого детства. Занимался в яхт-клубе «Антарес» в городе Находка, несколько летних сезонов провел в классе «Оптимист» и на шкотах швертбота класса «Кадет». Ходил на «Цетусах» и «Конрадах» по Японскому морю. Безусловно, все это любительский уровень. Но я все же рискнул предложить свои услуги. Учебе в вузе это никак не мешало, так как регаты проходят в летний сезон. А практика в рамках международного спортивного события, в том числе менеджерская и языковая, могла получиться очень хорошая. К моей большой радости, моя кандидатура была сразу одобрена. Более того, Александр Скурский предложил не ждать лета 1997 года, а приступать к работе сразу. Надо было включаться в подготовку к сезону: помогать заказывать новые паруса, обновлять такелаж, заниматься визами для всей команды, вести переговоры со спонсорами. Кроме того, я должен был помогать Александру в формировании пресс-пула журналистов и спонсорских пакетов.
Вот так случайная поездка с отцом в офис Russian Team определила мой жизненный путь на многие годы.
СПРАВОЧНО Примечательно, что все свои знаковые экспедиции отец совершил именно в начале 90-х годов: одиночные походы на лыжах на Северный и Южный полюса, восхождение на Эверест, два кругосветных перехода на яхтах «Караана» и «Формоза». В промежутках между этими историческими событиями, Фёдор выполнил программу «Семь вершин», поднявшись на все высочайшие вершины каждого континента. В 1998 году он отправился в свою четвёртую кругосветку – яхтенную гонку Around Alone из Америки в ЮАР, потом в Новую Зеландию и Уругвай через мыс Горн, и обратно в Америку. В 1999-м году началась подготовка к гонке на собачьих упряжках Iditarod на Аляске. Потом кругосветная гонка Vendee Globe-2000. В дальнейшем он, можно сказать, просто развивал полученный экспедиционный опыт, нанизывая один проект на другой.
Начиная с 1997 года я начал работать в роли менеджера экспедиционных проектов отца. Мы снова начали чаще видеться, более осознанно общаться.
Любая экспедиция – это большая работа менеджеров: надо продумать проект, привлечь финансирование, всё организовать, привезти, найти подрядчиков, заказать оборудование. Дальше идёт логистическая программа – вылетаешь, стартуешь, координируешь, сопровождаешь. Это как раз те темы, которые я проходил в университете. Так что, можно сказать, я ещё студентом начал получать практику как экономист-управленец.
Со временем к менеджерским функциям добавился ещё и PR. Пиар – это, прежде всего, умение взаимодействовать с разными людьми.
Какое-то время я побаивался встреч с прессой. Вдруг журналисты какие-то каверзные вопросы зададут? Александр Скурский, узнав об этом, отчитал меня и сказал: «Журналистов не надо бояться, нужно перехватывать инициативу. Нельзя просто дрейфовать в информационных потоках – ими надо управлять!» – этот наказ Александра стал моим основным правилом в работе со средствами массовой информации.
Часть вторая
Заоблачная кругосветка
1. Когда земля не отпускает…
С конца июня 2016 года напряжение на аэродроме начало постепенно нарастать. Оборудование протестировано, Фёдор полностью готов и настроен на полёт морально. Англо-австралийская команда запуска, состоящая из восьми человек, которая живёт аэродромной жизнью уже целый месяц, тоже рвётся в бой. Все хотят действий! Но чтобы сработать на результат, в такие моменты очень важно не совершить фальстарт.
День за днём мы ждали обширного антициклона, чтобы на несколько дней в регионе установилась безветренная солнечная погода. При этом на высоте выше 7 километров нам требовался ветер с запада на восток хотя бы со скоростью 50 км/ч, а на земле – штиль, чтобы закачать в оболочку гелий объёмом 10 тысяч кубических метров. Эта погодная формула нам была знакома по Европе. Но в Австралии, безусловно, добавились свои нюансы. Взять хотя бы тот момент, что теперь наш шар состоял из двух оболочек. Помимо конструктивных особенностей, приходилось учитывать и большие финансовые риски: стоимость гелия – 250 тысяч долларов. Одна ошибка – и четверть миллиона долларов просто испарится в воздухе. В полёте аэростат движется в потоке ветра, и нет риска, что ветер его как-то повредит. А вот на земле шар пристёгнут к гондоле, которая удерживается специальными якорями. При усилении ветра оболочка выгибается «ложкой» и выглядит как парус спинакер на яхте. Только парус изначально предназначен выдерживать такие нагрузки, а сверхлёгкая оболочка аэростата нет.
Наконец, в последний июньский день наш метеоролог сообщил, что на 2 июля прогнозируется подходящее стартовое окно: ожидалось отсутствие ветра и осадков, а также достаточно сильный ветер на высоте 6000–7000 метров, который позволял пересечь Австралийский континент за несколько суток.
Однако предполётная подготовка завершилась, едва начавшись. За 24 часа до намечавшегося взлёта погода на востоке континента кардинально поменялась: из Южного океана на восток Австралии надвигался холодный фронт, который с высокой вероятностью мог создать угрозу безопасности полёта в первые несколько дней после взлёта из Нортхэма. Рекомендация метеоролога проекта была чёткой и конкретной: «Отложить старт и ждать благоприятного погодного окна».
Монтаж 36 топливных баллонов к гондоле шара «Мортон»
– Я
