кто поучаствовал в… изменении твоего магического статуса. Сделанного не вернешь, но с Холином ограничься, пожалуйста, рамками учебной программы.
— Пап! — возмутилась я подобным мнением о моем моральном облике. — Я, вообще-то, пока еще девица!
Второй советник и магистр Йон Тодор Ливиу был удивлен и раздосадован, потому как считал, что слышит из уст дитяти откровенное вранье.
— Не верю, — безапелляционно заявил он, а я обиделась. Очень.
— Можшшет мне тебе сссправку от целитсселя принесссти?
Ой, тьма, это я сейчас вот так шиплю? А что это такое синенькое по бокам мельтешит, как светляки?
Папин щит спеленал меня не хуже мокрого покрывала. Я проморгалась от синих пятен в глазах и покосилась на свои руки. В какой-то момент мне показалось, что они с когтями.
— Всё? Успокоилась? — поинтересовался папа, по-прежнему не выходя из-за стола. Его волнение выдавал только приоткрытый шире обычного второй глаз, светло-зеленый. Из-за давней травмы, полученной в тот страшный день в Иль-Леве, когда не стало мамы, веко наполовину скрывало ведьмачью зелень. Глаз был незрячий для внешнего, но магические потоки папа им видел не хуже, чем здоровым серым. Вообще, разноглазие было отличительной чертой Ливиу. У бабки Лукреции, к примеру, один карий, а второй желтый, как у совы. В сову она и обращалась, в болотную. Стойте, это получается, что я тоже теперь буду кем-нибудь? Что-то мне не хорошо…
— Мика?
— Не-не, все-все, я пойду.
— Сам тебя отвезу.
После того как папа оставил меня на крыше, на площадке для воздушного транспорта, я еще несколько минут пыталась выковырять из ушей выбившийся туда ветер. А если считаете, что ветром не может уши забить, то вы просто с папой на летали. Никогда не понимала этой его любви к подобному способу передвижения. Быстро, не спорю, но правил раза в два больше, чем для наземного транспорта. И потом, мне нравятся магмобили, особенно феррато, хищные и красивые. К тому же у нас воздухом не всегда доберешься из-за блуждающего х-поля, которое на снимках выглядит, как белесое пятно. Его так и зовут все — Пятно. Там любые заклинания срабатывают не так, как положено, а совершенно непредсказуемым образом. Такая вот аномалия после инцидента в Иль-Леве. За пределы Нодлутского королевства она не суется, чаще всего торчит над Бездной пустошью. Может висеть на одном месте неделями, а может мотаться, как дурной гном на распродаже. И ходит как раз на уровне движения воздушного транспорта. Это штиверийцы летают на чем только можно, а в Нодлуте в основном магмобили. Бабка Лукреция, ярая любительница метелок, как раз в Штиверии теперь и живет, тьфу-тьфу. Опять вспоминает. Еще и приснилась в совином своем обличье.
Ноги привели в родное крыло факультета некромантии и остановились в холле, когда я вспомнила, что мне к ведьмам надо. Интересно, будет там кто в послеобеденное время, кроме секретаря? У нас вон только аспиранты и бедолаги с пересдачами с унылым видом по переходам шарахаются и меня обходят по дуге. Им моя прическа не нравится или жизнерадостная физиономия еще большее уныние нагоняет? Торчащие во все стороны после покатушек с папой волосы я сразу спрятала под капюшон куртки, но он сползал на глаза вместе с торчащими волосами, пришлось снять. Мало ли от чего у девушки волосы дыбом? Зато никто с дурными вопросами не лезет.
— Мика! — раздалось позади и меня обняло облаком приятного, словно кто-то по коже перышком водил.
Я развернулась и радостно облапила приятеля.
Глава 2
Кажется, Геттар слегка смутился моего порыва, так-то я раньше к нему с объятиями не бросалась.
— Миленько выглядишь, — сообщил он явно намекая на волосы.
— Ты тоже, — не осталась в накладе я.
Геттар был без обычного для него капюшона и даже не в маске. Вот теперь и я слегка смутилась, припомнив что маску, что наши гардеробные эксперименты с поцелуями, но ненадолго. Меня отвлек облик феесирена, менее дисгармоничный, чем я помнила. Красивый с небольшой горбинкой нос, и выдающийся вперед подбородок — это от фей. И оливковый оттенок кожи. И тяжелые веки. А вот сами приподнятые к вискам глаза, и форма их, и цвет, темный, почти черный синий, — от сирен. Скулы четкие, резкие, высокий лоб и прижатые, чуть вытянутые вверх уши. Цвет волос, серый, но не тусклый, а похожий на темную осеннюю воду, — тоже от сирен. Я так пристально его разглядывала, что парень потянулся рукой к капюшону.
— Брось, чего я там у тебя не видела. Слушай, а ты, кажется, похорошел. Пластика, или у вас это возрастное, как у лебедей, пока птенчик — так себе, а вырос — красотун?
— Твоя тактичность не знает границ.
— Угу, а мне по сути не положено быть тактичной. Я теперь настоящая ведьма, оказывается.
— Это не я, — отшатнулся Геттар.
— Ясное дело, не ты, ты же меня, коварный, нагло бросил. Кстати, а что ты тут делаешь? Ты же на моря собирался, к папе.
— Обойдется папа, — отозвался парень, хоть он и глушил голос, но так и подмывало подойти к нему поближе. Вельта была права, на меня еще как действовало. Выходит, что когда она была рядом, ее вампирья сущность каким-то образом работала как нейтрализатор, по крайней мере частично. Общались же мы с Геттаром нормально во время учебы.
— Я в аспирантуру документы отдал к твоему обожаемому Эмильену.
— А стажировка как же? В Центральном? Тоже мимо?
— Мне разрешили совмещать, как аспиранту магистра Нику, который сам у них на полставки в аналитическом.
— Ваал, все в теормаг ударились, одной мне придется жезлом махать.
К слову, я свой ведьминский жезл едва нашла. Папа настоял с собой взять, несмотря на то, что мне нужно было только расписание согласовать с учетом моей полуночной практики. Теперь оный инструмент торчал во внутреннем специально предназначенном для этого косом кармане, но все равно тыкался куда ни попадя.
Геттар посмеялся над моими ужимками и меня снова обволокло перьями, на этот раз куда сильнее, а сам он придвинулся ближе и загадочно мерцал своими невозможными глазами. Меня тянуло коснуться его лица, прямо пальцы закололо.
— Слушай, а ты не можешь харизму свою прикрутить на минимум? попросила я.
Парень отвел взгляд, словно нехотя повозил рукой под рубашкой, и на что-то висящее там надавил.
— Исключительно ради нашей дружбы. У меня от него в
