решила, что пусть лучше ее организм будет по-прежнему вырабатывать эстроген естественным путем, и сохранила свои внутренние яички{86}. Они обеспечили ей возможность нормального полового созревания, которое началось в том же возрасте, что и у сверстниц, и с теми же внешними изменениями. На самом деле, она прямо светилась, рассказывая о своих отличиях от других девушек: у нее не было волос на теле, угрей и неприятного телесного запаха! Как маскулинизирующий фактор тестостерон был для Дженни бесполезен{87}, зато он отлично работал как фактор феминизирующий.
Дженни принимает себя такой, какая она есть. Она благодарна за то, что у нее любящая семья и врачи, которые направляют и поддерживают ее при решении всех эмоциональных проблем и медицинских вопросов. Она знает, что без своей «особенности» не стала бы тем человеком, которым является сегодня, и счастлива, что у нее есть то здоровое тело, которое ей подарила природа.
Дженни помогла мне больше узнать о СПНкА, за что я очень ей признательна. Она делает успешную карьеру и вместе с мужем планирует обзавестись детьми.
Улитки и ракушки
Из чего только сделаны мальчики?
Из чего только сделаны мальчики?
Из улиток, ракушек
И зеленых лягушек.
Вот из этого сделаны мальчики!
Из чего только сделаны девочки?
Из чего только сделаны девочки?
Из конфет и пирожных
И сластей всевозможных.
Вот из этого сделаны девочки![4]
Дженни была девочка как девочка. Учитывая, какой она выросла, я легко могу представить ее маленькой: она играла в основном вдвоем с подругой, а не в компании, и в дочки-матери, а не в буйные игры. Обычные девочки в период внутриутробного развития испытывают определенное воздействие тестостерона, но по сравнению с мальчиками оно очень мало. Может, девочки сделаны из конфет и пирожных, а не из улиток и ракушек, именно потому, что на них не повлиял Т?
Мой 11-летний сын Гриффин обожает копать червей на заднем дворе и кормить ими голодных рыб в нашем маленьком пруду. Одно из его любимых занятий в компании с приятелями – бороться с ними и валить их (приятелей, а не червей) на землю. Но он также сторонится командных видов спорта, никогда не изображал, что стреляет из найденной во дворе палки, любит младенцев, обожает наряжаться в костюмы разных героев и строить картонные домики. Я могу быть предвзятой, но, на мой взгляд, он ведет себя немного менее «по-мальчишески», чем большинство его сверстников. Поэтому меня всегда интриговала его одержимость придуманным им самим злым гением доктором Флергенбагом, который намеревается разрушить Вселенную, и его заклятым врагом, добродетельным супергероем Человеком-сосиской. Примерно к семи годам необузданное воображение Гриффина породило сложный фантастический мир, в котором эта тема разыгрывалась при участии многих второстепенных персонажей. Он часами рисовал сцены жестоких сражений с космическим оружием, пришельцами, взрывами и многоголовыми монстрами с антенноподобными глазами. Когда сын демонстрировал мне свои рисунки, я, помимо чувства гордости в связи с его увлеченностью творческим процессом, также бывала озадачена явным противоречием между нежностью, которую я ему приписывала, и очевидной радостью, которую он испытывал, разыгрывая смертельные битвы и жестокое уничтожение планет. В моем представлении это никак не сочеталось. Но, возможно, это просто потому, что он мой сын, а на самом деле все вполне объяснимо. Он же мальчик. Гриффин говорит, что у него в голове таких фантазий пруд пруди.
Не наделяю ли я его стереотипными мальчишескими чертами, которых у него на самом деле нет, чтобы подтвердить свои сексистские гипотезы о половых различиях? Возможно, я предвзято отношусь к его творчеству, зная, что Гриффин – мальчик? И это не праздный вопрос. Например, биолог-феминистка Энн Фаусто-Стерлинг в своей книге «Гендерные мифы» (Myths of Gender, 1985) описывает исследование под названием «Малыш Х», которое свидетельствует, что люди склонны интерпретировать поведение детей через призму гендера:
Исследователи сообщали одной группе испытуемых, что трехмесячный ребенок, с которым им предстояло играть, – это мальчик, а другой – что это девочка, а затем просили обе группы понаблюдать за поведением ребенка. Все участники эксперимента приписывали младенцу стереотипное половое поведение. К примеру, один, описывая якобы девочку (на самом деле мальчика), сказал: «Она так дружелюбна, маленькие девочки вообще чаще улыбаются». Другой заметил, что никакой мальчик «не был бы таким добродушным и покладистым»{88}.
При определении того, насколько мальчики и девочки отличаются друг от друга, не следует полагаться на «здравый смысл» или даже на личные наблюдения за поведением детей. К счастью, существует множество научных исследований, посвященных именно этому вопросу.
В следующей главе я расскажу об одном таком классическом исследовании. Пока же сформулирую так: фантазии Гриффина характерны для мальчика, поскольку там присутствуют герои, которые, рискуя своей жизнью, сражаются с плохими парнями, чтобы спасти Вселенную; разрушение предметов, домов, планет и звездных систем; всевозможные опасные сражения, из которых мальчик может выйти победителем (сегодня многие из этих сюжетов разыгрываются не в воображении, а в видеоиграх). О чем обычно фантазируют девочки? Обо всем, что связано с отношениями, любовью и домашними делами, – о свадьбах, воспитании детей, покупках, выполнении домашних обязанностей. Как правило, девчачьи игры, в отличие от мальчишеских, обходятся без планетарных взрывов{89}; вместо этого в них присутствует мотив объединения усилий для устранения какой-нибудь угрозы и обретения безопасности.
Детские игры вдохновлены игрушками, а игрушки проникают в фантазии. Предпочтения при выборе игрушек для разных полов могут существенно различаться и соответствуют стереотипам. Мальчики рады играть с транспортными средствами вроде грузовиков и самолетов, а также со всем, что может быть использовано в сражении, особенно с оружием. Научная литература о половых различиях в выборе игрушек полна примеров того, как мальчики, которым запрещали играть с оружием, проявляли изрядную находчивость. Меня позабавил рассказ о дошкольнике, «стрелявшем пулями» из головы куклы Барби. Судя по всему, мальчики активно сопротивляются попыткам отвлечь их от боевых тем{90}.
Девочки любят праздники, а не битвы. В частности, им нравятся чаепития, чайные сервизы, мебель, мягкие игрушки и куклы. И они, разумеется, демонстрируют не меньшую изобретательность, когда их любимых игрушек нет под рукой: кто-то вроде Дженни может, поцеловав на ночь куклу, сунуть ее в кузов принадлежащего брату самосвала, превратив его в колыбель.
Самая большая разница в игровых предпочтениях между мальчиками и девочками – это степень физического контакта с другими детьми. Мальчики гораздо чаще толкаются, пихаются и борются (обычно с ухмылками и смешками) и получают удовольствие, мутузя друг друга и катаясь по земле, – так они выясняют, кто кого может положить на обе лопатки. Такие грубые игры{91}, подразумевающие сотрудничество и конкуренцию, они предпочитают в самых разных культурах, от промышленно развитых регионов Северной Америки, Европы и Азии и до охотников-собирателей, типа южноамериканских индейцев яномами, южноафриканских бушменов и кочевого народа химба из Намибии и Анголы.
Природа или воспитание?
Представление о том, что мальчики и девочки в детстве различаются по манере игры и интересам, практически не требует доказательств – большинство людей видят это собственными глазами. (Разумеется, это усредненные различия: некоторым девочкам, скажем, нравится грубая возня, а некоторым мальчикам – нет. Подробнее о нетипичной для того или иного пола манере игры, а также о ее связи с сексуальной ориентацией, мы поговорим в главе 8.) Менее понятный и более острый (и это еще слабо сказано) вопрос: в чем причина этих различий?
Различия в уровне пренатального тестостерона могут во многом объяснить различия в поведении большинства мальчиков и девочек, но тут есть очевидная альтернатива. Самый важный вопрос при рождении ребенка – «Это мальчик или девочка?», и ответ на него влияет на обращение с малышом с первого дня. Мы рождаемся в социальной среде, определяемой гендерными различиями, с разными ожиданиями в отношении мужского и женского пола. Так что, возможно, различия в поведении детей в значительной степени обусловлены социальными факторами, и дети, вырастая и заводя собственных детей, способствуют воспроизведению этого порядка вещей. Фаусто-Стерлинг при помощи эксперимента «Малыш Х» показывает, как восприятие пола влияет на отношение
