— Что томит тебя, женщина? — голос Хокра вывел ее из глубокой задумчивости.
— Ничего, кроме желания освободиться и вернуться домой. Подальше от тебя.
— Возможно, когда-нибудь оно исполнится.
— Да, без сомнения, когда я состарюсь и меня выбросят, как тряпку, — съехидничала она.
Он насмешливо фыркнул:
— Я уверен, что тебя выкупят задолго до этого.
— Выкупят? Ты собираешься послать весточку нашим родственникам?
Ее настроение поднялось от этой приятной новости. Если бы был виден конец, она могла бы переносить испытание с гораздо большей стойкостью, она была уверена.
Но он разрушил часть ее надежд.
— Только твоим. Сомневаюсь, что кто-то может позволить себе заплатить за остальных.
— Брат смог бы. Пожалуйста, хотя бы спроси его. Что ты теряешь? Я уверена, что ты мог бы обзавестись рабами в другом месте на выкупные деньги.
— Зачем мне утруждаться? Не имеет смысла, когда трэллы у меня уже есть, — он махнул рукой в сторону ее товарищей по плену.
Охваченная яростью и разочарованием, Кери отбросила всякую осторожность, на мгновение забыв о своей прежней решимости помалкивать.
— Дьявол! Будь ты проклят! И зачем тебе вообще понадобилось совершать набег на нашу деревню? Что дает тебе право просто прийти и взять то, что ты хочешь? — Он отвернулся и что-то пробормотал. — У тебя нет ответа? Ха! Я так и думала.
— Я не обязан оправдываться перед тобой. Я всего лишь иду по стопам других. В моих действиях нет ничего необычного, и бьюсь об заклад, что на вас уже совершали набеги.
— Нет, вообще-то нам везло. До сих пор. — Кери впилась в него взглядом, словно пытаясь ожечь его ненавистью, но он только пожал плечами.
— Всем в какой-то момент перестает везти. — И с этими словами он отошел, словно давая понять, что разговор окончен.
Кери надеялась, что он хотя бы подумает над ее словами, и молилась, чтобы брат действительно согласился заплатить за всех.
Хотя как он сможет сделать это теперь, когда норвежцы забрали все, что было у него ценного, она понятия не имела.
Еще раз вздохнув, она посмотрела на море, смаргивая готовые хлынуть слезы. Нет, она не заплачет, это ей ничего не даст. Бог поможет ей и ее товарищам по несчастью; она должна все время помнить это. А пока, пожалуй, ей лучше не ссориться со своими похитителями.
ГЛАВА 8
Когда Мия проснулась на следующее утро после приезда, в доме стоял ледяной холод и пахло сыростью. Она зарылась под пуховое одеяло, не решаясь даже мизинца на ноге высунуть за пределы успокаивающего тепла. Конечно, следовало затопить старую дровяную печь внизу вчера вечером, так как дымоход проходил через ее спальню, принося довольно много тепла, но она так устала… Теперь же расплачивалась за это.
Не помогало и то, что ей снилось, будто она в открытом море на корабле викингов, а порывистый ветер время от времени обрушивает на нее потоки соленой воды. Она вспомнила, как завернулась в клетчатое шерстяное одеяло, колкое и немного вонючее, но дающее благословенное тепло. Она натянула его на голову, а затем, когда на корабль накатила особенно большая волна, проснулась.
— Сумасшедшая, — пробормотала девушка.
Она никогда в жизни не была на корабле викингов. Даже на отреставрированном, хотя с удовольствием когда-нибудь сходила бы. Вероятно, это затхлый запах дома вторгся в ее сны — нужно было его как следует проветрить.
На обратной стороне двери висел халат, и в конце концов Мия собралась с духом и, презрев холод, отважно ринулась за одеянием. Пытаясь пристроить на себя великоватый халат, она одновременно энергично прыгала вверх-вниз, что не сделало процедуру быстрее, но наконец ей удалось обернуть его вокруг туловища и завязать пояс.
Натянув пару толстых носков, она спустилась вниз и зажгла плиту, согревая руки на желанном огне.
Это было действительно смешно — начало июня и такая холодина, — но дом скоро прогреется, и как только солнце поднимется выше, оно тоже добавит тепла. В Англии она изнывала от жары в своем офисе; нужно быть благодарной за передышку. Она закрыла маленькую печную дверцу и повернулась к единственной роскоши, которую позволила себе бабушка: холодильнику. Однако, прежде чем она смогла что-либо достать оттуда, раздался стук в дверь.
Она взглянула на часы — семь тридцать утра. Нахмурившись, она выглянула в окно и увидела потрепанный джип, припаркованный на дорожке за забором. На пороге ее дома спиной к ней стоял высокий человек. Очертания его фигуры показались ей смутно знакомы, но с того места, где она стояла, она не могла разглядеть, кто это. Должна ли она открывать дверь?
— Кто там? — крикнула она по-шведски, невидимая ему за густыми зарослями, решив, что, вероятно, разумнее быть осторожной.
В конце концов, она была одна, практически посреди леса, хотя знала, что неподалеку есть и другие дома.
— Я приехал начинать раскопки. Меня прислал профессор Маттссон, — последовал приглушенный ответ на шведском с норвежским акцентом.
Ее сердце забилось быстрее. Не может же это в самом деле быть?..
— Мистер Бергер! — Она открыла дверь и сделала шаг назад, глядя ему в лицо снизу вверх.
Он был высокий, выше, чем ей помнилось, и большой, что производило очень приятное впечатление. Широкоплечий, налитые мускулы угадывались под выцветшей футболкой, на которой красовался какой-то хеви-метал; потрепанные джинсы плотно облегали сильные бедра. На одном колене элегантно лохматилась дыра, в которой Мия мельком разглядела загорелую кожу и нашла это необъяснимо сексуальным. Казалось, он не чувствовал холода, так как его толстовка была свободно завязана вокруг талии.
Она вгляделась в лицо, покрытое светлым золотисто-коричневым загаром, — впечатляющий контраст с копной белокурых волос. Они были такими же непослушными, как и в прошлый раз, и торчали прямыми неровными пучками на макушке, словно он сам пытался их подстричь. В удивительной голубизны глазах промелькнула искорка веселья, когда он быстрым взглядом окинул ее наряд. Мия вдруг вспомнила, во что одета, и почувствовала, что краснеет до корней волос.
— Хокон к вашим услугам. — Должно быть, она выглядела озадаченной, потому что он уточнил: — Это мое имя, не возражаете? Обойдемся без формальностей.
— О, хорошо. Да, а где же профессор? — Она стянула края халата вместе и скрестила руки на груди, чтобы не распахивался.
Маттссон не упоминал, что Хокон Бергер будет участвовать в раскопках, поэтому увидеть его на пороге своего дома было, мягко говоря, шоком.
— Он не приедет. У бедняги на прошлой неделе случился сердечный приступ. Вместо себя он назначил главным меня.
— Боже, как он сейчас себя чувствует? — Тревога о человеке, которого она никогда не видела, но чья уютная доброта сквозила в их телефонных разговорах, на мгновение вытеснила в ее голове все остальное.
