и Лане есть что-то бесшабашное, или, по крайней мере, было в их постыдном прошлом: своего шестилетнего сына они назвали Лемми, не иначе как в честь солиста рок-группы «Моторхед» – другого Лемми просто нет.
Дальше на очереди – Тео Мондрагон и его новая, как с конвейера, жена с выигрышным именем Тиара. Тео держит Тиару под локоть, потому что она надела совершенно немыслимые каблуки и удержать равновесие на алюминиевых ступенях ей совсем не просто. Свободной рукой, будто запуская волну, он приветствует ораву выпускников, приветствует Лету. Судя по всему, если не считать отца-индейца Джейд, который давно слинял и притаился где-нибудь в густой тени, Тео – единственный чернокожий на трибуне. Впрочем, он бы выделялся где угодно. Широкие плечи, как у студента, играющего в американский футбол, узкая талия, как у тридцатилетнего мужчины, проворные движения – как-никак он здесь главная фигура. Дело не в том, у кого банковский счет больше, хотя в некотором роде так оно и есть. В современном мире все козыри на руках у медийных империй – они обыгрывают и банки, и юридические компании, и торговцев недвижимостью, может быть, даже социальные сети.
Пять пар усаживаются, и, поскольку у королей на таких церемониях свои обязанности, Тео Мондрагон, альфа-самец в этой группе альфа, встает, делает круговое движение правой рукой – у него хорошее настроение, но он ведет себя сдержанно – и вежливо просит собравшихся продолжать. Пожалуйста, пожалуйста.
Джейд пытается, но… тут действует закон гравитации, какому их учили в школе: каждая планета – словно шар для боулинга – в центре батута из пространства-времени, и тела поменьше к этому шару скатываются, сами того не желая, вот и на выпускном все глаза, включая ее собственные, так и ищут Основателей с женами. Именно поэтому Брэд Питт не ходит в «Бургер Кинг» – от глаз посетителей не будет спасения, – но шары для боулинга делают свое дело, верно? Жители Пруфрока таких, как эти Основатели, не видели и близко, а сейчас в буквальном смысле слова сидят с ними бок о бок.
Значит, пророчества мистера Холмса насчет грядущей катастрофы, которую принесет городу Терра Нова, начинают сбываться.
Джейд удается отвести взгляд от Тео Мондрагона и найти учителя истории – он стоит среди выступающих, чуть в сторонке, – для мистера Холмса это последняя гастроль, поэтому директор Мэнкс дает ему возможность попрощаться, напутствовать выпускников напоследок, сделать прогнозы или даже прочитать последнюю лекцию. Левой рукой он все время похлопывает себя по карману пиджака, будто проверяя, сможет ли достать сигареты, как только церемония закончится. Джейд готова поспорить: чтобы пережить то, что происходит сейчас на трибунах, он с ходу высадит всю пачку и будет давить окурки ногами, пока не прикончит последнюю. Вполне возможно, ему и пачки не хватит.
Чтобы усугубить его беды – и отсрочить отставку, – Джейд обратилась к нему с официальным прошением: позвольте мне, очень прошу, ну, пожалуйста, позвольте дописать курсовую. Все остальные учителя были счастливы закрыть глаза на ее пропуски в последние пару месяцев, но мистер Холмс есть мистер Холмс, и, делая последний шаг на учительском поприще, он не откажется от политики «никаких отговорок, никаких исключений», которой всегда славился. Значит, для Джейд церемония – фикция, потому что она еще не закрыла задолженность по истории. Замена мистеру Холмсу появится не раньше августа, когда же она допишет курсовую? И позволит ли ей новый учитель истории вылезать со своей стряпней и вместо официальной программы писать об истории через призму слэшеров? А как же история штата?
Ответ очевиден.
Джейд невольно потирает свою нерезаную кисть и спрашивает себя: может, всего должно быть по паре? Это нужно и ей, и всему миру.
Как ни странно, рядом с мистером Холмсом сидит Фарма, одетый в некое подобие костюма. Его тоже чествуют. Это же надо: Мисти Кристи, чью дочь едва не сбил автобус, написала письмо окружному начальству, мол, хочу поблагодарить и похвалить «человека, который работает уборщиком в начальной школе», за спасение дочери, но при этом умудрилась не упомянуть, какого человек пола – мужского или женского.
Фарма ловит злобный взгляд Джейд, мерзко ухмыляется и кивает, а затем берет что-то с коленей и машет им. Толком не разглядев, Джейд сразу понимает – это телефон, который она спрятала. Значит, шантажировать Фарму больше нечем. Найти пропажу по звонку или жужжанию он не мог, выходит, на складе есть камера слежения, которая ее засекла. Вот почему он оставил ее там «в полном одиночестве», небось, губы раскатал – вдруг она вздумает сменить лифчик.
Джейд брезгливо ежится, поводит плечами и откидывает голову назад, смотрит на дальние ряды трибун – лучше бы она сидела там. И правда там она видит себя, вернее, свою бледнолицую версию – там сидит мама. В дальнем углу, одна, хотя и в толпе.
Джейд не видела ее… с Рождества? Когда она в последний раз, спасаясь от безделья, пришла потусоваться в «Семейный доллар»? Кимми Дэниэлс. Технически они с отцом Джейд все еще женаты, но уже пять лет она живет в автофургоне с другим таким же Открывашкой. Насколько известно Джейд, мама работает в «Семейном долларе» самым старшим кассиром, может, самым старшим за всю его историю. Важнее другое: если народу в магазине мало, а менеджер занят какими-то разборками в дальнем конце магазина, Кимми позволяет Джейд выйти, не заплатив за краску для волос, которая нужна ей постоянно. Джейд толком не знает, то ли она эту краску ворует, то ли мама потом платит за нее сама – дело в том, что они никогда не разговаривают. Джейд просто ходит и зыркает по сторонам, а Кимми не спускает с нее глаз, вспоминая себя в ее годы.
Наверное, пришла потому, что свой выпускной она пропустила, потому что была беременна Джейд. И в этом состоянии осаждала больницу в Айдахо-Фолсе – пыталась узнать, придет ли в себя после аварии любовь всей ее жизни или нет.
Знала бы ты, мама, мысленно обращается Джейд, что для выпуска мне еще надо потрудиться. На самом деле школу я не окончила. Это все понарошку…
Достойный конец школьной карьеры. Возможно, Джейд следовало прикрепить эти слова скотчем к выпускной шапочке, чтобы мама их прочла, а не рисовать веселую мордашку с крестиками вместо глаз… Да пошло оно все! Один выпускной вместо целого детства – разве это компенсация? В следующий раз Джейд заявится в «Семейный доллар» и сгребет целую полку всякой фигни для волос!
Так-то, мама.
Ради сегодняшнего дня, ради праздника Джейд выкрасилась в ярко-розовый. Это даже не краска, а спрей для Хэллоуина. Индейские волосы плохо обесцвечиваются, им не придашь насыщенный розовый
