что Брэнсон собирался брать у меня показания. С ним все в порядке?
Ну конечно, она презрительно посмотрела на меня, и в каждом звуке ее ответа читался сарказм:
– У сержанта Векслера есть работа, мисс Пейдж. И, что подтверждается вашими ответами, вы больше ничем не можете нам помочь, так что он лучше поищет что-то полезное в другом месте. Как, собственно, и я. – Она встала и направилась к двери, но тут обернулась: – Мне также поручили напомнить вам, что это дело полиции. Мы со всем разберемся, а ваш шпионаж и снование вашего маленького сборища блох только взбаламутит воду.
– Поручили напомнить мне? – Я сделала шаг назад, последовала моя очередь задирать подбородок в качестве защиты. – Вы действительно считаете, что я поверю в то, что Брэнсон послал вас ко мне с этим приказом?
– Поверьте мне, мисс Пейдж, меня абсолютно не заботит, верите вы мне или нет. Я просто передаю вам информацию, – она подняла указательный палец. – Ой, кстати говоря, меня попросили передать вам еще кое-что. Я, конечно, не служба доставки. Сержант Векслер упомянул, что вы интересовались, что будет с собаками Поли. Доктор Салли взял их к себе. Они будут жить в Ветеринарной клинике Эстес-Парка. – Теперь она подошла к двери, открыла ее и обернулась на меня: – Если вы вдруг вспомните о чем-то, что действительно может оказаться полезным, звоните мне. Или… если вы вдруг наткнетесь на какие-либо улики у себя в карманах, в сумочке или под ошейником песика, не забудьте передать их в полицию.
Она ушла, а я еще несколько секунд смотрела на закрытую дверь. Несмотря на то, что я была уверена, что Брэнсон использовал совершенно другие слова, когда просил Сьюзен передать их мне, он был единственным человеком, которого я спрашивала, что будет с Флотсамом и Джетсамом. Очевидно, это он передал просьбу Сьюзан Грин. От осознания этого мне стало неприятно. Спустя пару секунд я напомнила себе, что не стоит делать поспешных выводов, и, что более важно, что бы ни происходило между мной и Брэнсоном, это не имело никакого значения по сравнению с тем, за что сейчас боролся Поли в операционной палате. Когда я убедилась в том, что смогла немного успокоиться, я вернулась к остальным.
Семь
Вид из моего маленького домика напоминал картинки с Колорадских открыток, которые привозят с собой из отпуска. Летний вечер был спокойным, тихим, безмятежным. Окружавший меня сосновый и осиновый лес словно дымился от мягкого света и тумана. Это завораживало. Силуэты гор за лесом добавляли картине нотку мистики и романтики, а благодаря остаткам снега на их вершинах было ощущение какого-то чуда. Уверена, что в этот самый момент какая-нибудь кроличья мать укладывала своих крольчат в постель в уютной маленькой норе, а величественная сова, проснувшись, расправляла крылья и готовилась к своим ночным занятиям. Рай.
В большинство ночей интерьер моего дома лишь имитировал безмятежность природы. После ужина я усаживалась напротив камина, открыв при этом окно, чтобы не стало слишком жарко, и читала, пока Ватсон дремал у меня в ногах.
Таков был сценарий большинства моих ночей.
– Что они делают? – Гари сидел на краю дивана, его телосложение бывшего футболиста было отчетливо заметно, потому что он находился в постоянном движении, наблюдая за нескончаемым хаосом.
– Лучше спросить, что они не делают? – Персиваль скривил губы от отвращения и сказал мне: – Можно просто быть хорошим другом, Фред, а можно заставлять другого жертвовать собой покруче Жанны д’Арк.
Я уже начинала думать, что он был прав.
– Они ведут себя так уже несколько часов, – я посмотрела на своих дядюшек, выпучив глаза. – Часов, – я показала рукой на Ватсона, который спрятался в углу комнаты, втиснувшись между стеной и шкафом. – И он не сводя глаз смотрит на меня с тех самых пор, как мы только приехали домой.
– Его не в чем винить. – Персиваль поднял свои длинные худые ноги, чтобы пропустить Флотсама и Джетсама, которые свернули со своей протоптанной дорожки – начиналась она в моей спальне, проходила через гостиную, затем к лабиринту для собак (где они творили бог знает что) и начинали круг заново – и сделали несколько сумасшедших кругов вокруг дивана, а затем снова исчезли на кухне, громко стуча лапами по паркету. – Когда твоя мама сказала, что она с Барри помогает девочкам в магазине и тебе нужна помощь, я ни минуты не думая отправился к тебе. Обычно моя сестра не обманывает, но я начинаю думать, не специально ли Филлис придумала, что ей надо срочно помогать в магазине, только чтобы не видеть, как эти монстры разрушают домик нашего детства. У меня сейчас сердечный приступ будет.
– Это скоро закончится. Должно закончиться. – Я нервно запустила пальцы в волосы. – Им же когда-то захочется поспать, верно?
– Демоны не спят, дорогая. – Персиваль вздрогнул из-за громкого звука из кухни. – Почему бы тебе не позвонить доктору Салли? Скажи ему, что ты передумала. В конце концов, они могут побыть в клинике.
Эта мысль появилась у меня в голове в ту же минуту, как Флотсам и Джетсам оказались у меня дома.
– Я не могу. Пока Поли в больнице, Лео и Афина ведут дела в зоомагазине. Мне тоже нужно что-то сделать для него.
Гари всплеснул руками, показав жест, который означал «неужели это и так непонятно?».
– Ты будешь расследовать его убийство… эм… покушение на убийство. Должен сказать, что этого более чем достаточно. А они будут только отвлекать тебя. Скинь их на Кэти. Она справится.
– Она собирается как можно чаще оставлять работу, чтобы приходить к Поли и сидеть с ним. Неизвестно, когда он очнется или… если он очнется, но кому-то из нас надо постоянно быть рядом с ним, на всякий случай. И кроме того, кто сказал, что я собираюсь что-то расследовать?
Персиваль слишком эмоционально закатил глаза, но не успел он что-то сказать, как Гари снисходительно улыбнулся и сказал:
– Даже не пытайся провести нас, дорогуша. Мы все понимаем, что у тебя наверняка уже есть сотня теорий насчет того, что произошло. Ты все выяснишь; и готов поспорить, что еще до того, как Поли очнется, – теперь его улыбка стала сострадательной. – И он очнется, Фред. Обязательно.
Я слишком хорошо понимала, что жизнь работает не совсем так, как мы, люди, надеемся, и что не было никаких гарантий, что Поли очнется. У Мелоди не было уже вообще ни одной гарантии. И все же я не могла признаться самой себе, что у меня не только не было сотни
