что-то похожее.
— Егор? — голос жены прозвучал так четко, словно мы находились рядом.
— Да, это я, Ты где?
— Если бы я знала? — Юля знакомым жестом отбросила волосы за плечо. — Столица. Солнце и луны не дадут соврать. Но точнее — я не знаю. Тропики, но там сотни городов же. Спрашивала — ничего не говорят.
— Сашку видела?
— Да, мне ее показали, а потом забрали, — в голосе моей жены проскользнула злость. — Гаденыши, она плакала…
Ее чувства словно передались мне, я сжал кулаки, в груди толкнулось горячее, острое. Попадись мне Иван, я бы просто свернул ему голову, затем поставил на место и свернул второй раз.
Юля сглотнула и добавила:
— Эх, если бы ты тогда не завербовался, они бы нас не нашли! Эх, ты!
— Они нас уже тогда нашли! — буркнул я сердито. — Иван тогда уже знал, кто ты такая. Ничего бы это не измени…
— Нет, он только подозревал! — перебила меня жена. — На мне не написано, кто я! Спровоцировал он тебя! А ты поддался!
— А если бы я не поддался, то что бы было с Сашкой? — выпалил я, и осекся.
Ну да, аргумент не самый лучший…
Юля нахмурилась и заговорила снова, но тут похоже вступила в действие та блокировка, что мешала мне говорить с дочерью. Тяжелый удар обрушился на меня в этот раз снизу, но связь не порвалась сразу, я вцепился в нее, точно в канат, который тащит тебя из бушующих волн на борт корабля.
— …ты… надо вместе… потом! — доносились до меня отдельные слова.
Меня словно сокрушали огромные жернова, усаженные острейшими зубьями. Хрустели кости, внутренности пихались и толкались, сердце норовило выскочить из горла, по губам текло соленое и горячее, наверняка кровь.
Но я продолжал сражаться, продолжал держаться.
Ради своих девчонок я готов пройти и не такое.
Но затем меня вышвырнуло, словно пробку из бутылки шампанского, которую долго и упорно трясли. Я почти ощутил, как шлепнулся задницей о металл портальной площадки, шмыгнул носом, втягивая текущую из него кровь.
— Э, центурион, ты в порядке? — это оказался Веррад, он стоял рядом и заглядывал мне в лицо выпученными глазами.
— Это я с женой поговорил, — буркнул я: пусть решит, что это дурацкая шутка такая. — Что, пора за дело?
* * *
Чтобы разобраться с консолью, мне пришлось включить переводчик, и теперь голова у меня трещала, будто сбитое с настройки радио. Руки дубели на ветру, чтобы нормально работать инструментами, приходилось то и дело отогревать кисти под мышками, дуть на ладони.
Мы как раз поставили на место последний отремонтированный блок, когда донесся крик одного из часовых.
— Что там? — я поднял голову.
Туман вновь загустел, к нему добавился снег, так что нас окружала белесая мгла. Видно в ней было на десяток метров, не дальше, и я едва мог разглядеть, что делается на краях портальной площадки.
— Сейчас проверим, — сидевший со скрещенными ногами Дю-Жхе начал подниматься.
И тут ветер взвыл с особенной злостью, хмарь понесло в сторону, открылись жуткие дырявые здания.
— Я сплю? — прошептал Макс.
Словно кусок метели был неподвластен ветру, будто танцевали свитые в жгуты столбы из тумана и снега. По уходящей вдаль улице к нам двигались три огромных, метра в четыре ростом, существа, и хотя я видел их с невероятной четкостью, я не мог сообразить, как они выглядят. Глаза воспринимали, а вот мозг отказывался обрабатывать изображения, заедал, как плохо смазанный механизм.
Великаны в белой шерсти с черными провалами глаз?
Крадущиеся к нам амебы изо льда, громадные одноклеточные?
Нечто спрятанное внутри одежд-бурдюков, многоногое, растопыренное?
Ни то, ни другое, ни третье, и все это вместе.
— Ааааа! — заорал кто-то из бойцов, и застрекотал автомат.
Пули разорвали снежно-туманную плоть, в ней появились темно-синие дыры, словно кляксы на простыне. Затянулись мгновенно, но существо сбилось с шага, на мгновение замерло, издало низкий, вибрирующий крик, от которого у меня заболели уши и помутилось в глазах.
Через мгновение они орали уже втроем, с агрессией и мощью пароходного гудка.
— Стре… стре… — попытался выдавить я из омертвевших губ, краем глаза увидел, как опустился на колени Макс, как один из бойцов рухнул на четвереньки и сблеванул на землю. — Стреляйте!!
То ли меня услышали, то ли сами сообразили, но на белой туманной плоти возникли новые дыры. Ветер стих, полог метели задернулся, но наступавшие на нас силуэты не пропали, такое ощущение, что они отпечатались прямо на сетчатке, хотя я по-прежнему не мог понять, на что они похожи.
Ходячие хоботы на множестве маленьких ножек, сложенные из десятков колец вроде автомобильных шин?
Колышущиеся над землей аэростаты, чьи бока щетинятся иглами?
Ползущие к нам ящеры с распахнутыми пастями, клыки изо льда вспыхивают, горят изумрудным огнем?
Это было нечто настолько негуманоидное, что мой разум просто не справлялся. Наверняка тиззгха прятали под своими одеждами нечто столь же чуждое, но они были намного, намного ближе нам, людям, шавванам, ферини, занга и прочим человекоподобным обитателям Гегемонии.
Двигавшееся первым существо остановилось, из белизны хлынули наружу черные струи. Задымилась, растекаясь, лужа, и ветер принес резкую вонь, но хотя бы ужасающий вопль стих. Стало различимо утробное рычание припавшего к земле, ощетинившегося Котика.
— Твою мать… ик, твою мать… ик, — донесся до меня голос Макса.
— Огонь! — крикнул я.
Но стрелять оказалось не в кого, все три силуэта пропали мгновенно, словно изображения на экране. И я был готов поклясться, что они одновременно со страшной скоростью унеслись вдаль, прыгнули вверх и растворились в тучах, а еще провалились сквозь землю.
Я попытался сглотнуть, и обнаружил, что в горле у меня сухо, точно в барханах Сахары.
— Галлюцинация? — спросил Макс.
— Нет. Лужа-то осталась, — ответил Дю-Жхе. — Кого-то мы подстрелили на самом деле. Поверь мне.
И точно, пятно черной густой жидкости никуда не делось, оно почти светилось в окружавшей нас белизне.
— Проверю, что там, — и ферини скользящим шагом двинулся в ту сторону, откуда явились чужаки.
А я испытал невероятно острое желание поскорее убраться из этого места.
— Тестируем? — слабым голосом предложил Веррад.
Я кивнул, ощущая, как оживает внутри притухшая было головная боль.
Да, я умею говорить на общем, на слух понимаю почти все, но вот читать меня не научили. И чтобы понять, что написано на секциях консоли управления, я должен включать имплантат-переводчик.
И платить за это треском в голове.
— Тот, кто стрелял первым, мертв, — сообщил вернувшийся Дю-Жхе, в глазах которого была тревога. — Лицо перекошено, глаза выпучены, мышцы точно каменные. Не видел такого. И не хотел бы.
— Давай, включай, —
