состояние в огне.
И сквозь это пламя что-то вспыхивает… что-то рвётся ко мне из окружающей темноты.
Что-то большое очень близко…
Разряды молний…
И огромные ярко-синие глаза…
Лисар!
Тр-р-рак! Бах! — Бах! — Бах!
Вздрогнув, я проснулась. За пределами комнаты бушевал ливень. Вспыхивали молнии, очерчивая контур окна, вспышками выхватывая из тьмы просторную спальню, отражаясь в зеркалах.
Бах! — Бах! — Бах! — грохотал гром.
Грозовая свежесть просачивалась сквозь содрогающиеся, дребезжащие окна, постепенно наполняла комнату.
Стихия молнии бушевала во мне, отзывалась покалыванием в кончиках пальцев.
Гроза. Молнии. Ослепительные вспышки, превращающие мир в чёрно-белые отпечатки — слишком оглушающе, слишком неистово.
Стихия, которая раньше воспринималась такой враждебной из-за Лисара, теперь становилась частью меня.
Бах! — Бах! — Бах! — это напоминало атаку, от которой огромный особняк ходил ходуном.
Это так напоминало отголоски взрывов на поле боя.
Атаки Лисара.
Вдруг поняв, что сижу и тискаю край одеяла, я откинулась на влажную от пота подушку и поморщилась, тут же перебралась на соседнюю сухую, накрыла глаза сгибом локтя, чтобы хоть немного защитить их от вспышек света.
Р-р-р! Бах! — Бах!
Это напоминало рёв безумного дракона. Не удивительно, что мне приснился Лисар.
Его синие глаза…
Возможно, называть магистра Синеглазкой было не самой умной идеей. Надо было обозвать красавчиком.
Направление ветра изменилось, и дождь отчаяннее забарабанил в окно.
Какая лютая непогода. И как хорошо, что она не застала нас в пути или на постоялом дворе. Повернув голову, я сквозь сумрак и вспышки света посмотрела на камин. Там не осталось даже искорки, но все мои привычки жаждали огня в такую мокрую грозу.
Огонь помог бы изгнать мурашки и почти рефлекторную дрожь. Снова сев, я стянула с себя влажную сорочку и забралась под одеяло. Будь я магом огня, мне хватило бы одного взмаха руки, чтобы в камине разгорелось пламя, прогоняя дурные ощущения.
Стиснув кулаки, я прислушивалась к покалыванию в пальцах.
«Это моя новая стихия, — повторяла про себя. — Я должна привыкнуть. В ней тоже есть положительные стороны».
Но как-то не верилось. Душа ещё жила прошлым.
И эти синие драконьи глаза с искорками молний в ярких радужках — они снова и снова вспыхивали в памяти. Это напоминало фобию. Как будто я боялась драконов и Лисара в частности. Я до сих пор ощущала отголоски ужаса от странного сна, отголоски ненормального холода, так похожего на слабость после почти катастрофической потери крови, слабость после смертельного ранения…
Что такого случилось в последней битве между мной и Лисаром, что в моей душе отпечатался столь глубокий страх?
Рокотала гроза. Даже общность стихий не могла преодолеть моего непонятного внутреннего страха.
И тогда я снова села на кровати, фыркнув:
— Я слишком много думаю!
Укутавшись одеялом, я соскользнула с кровати и подбежала к камину. Освещения от вспышек молний хватало — они так часто хлестали небо, словно карали его за что-то.
Рядом с камином лежали поленья, скоро я сложила их на металлической решётке в его зеве…
Тук-Тук!
Стук в дверь прозвучал между грохотом, так что я отчётливо его услышала. А между следующими грозовыми разрядами донеслось:
— Можно войти?
— Да! — Я поднялась.
Синеглазка заглянул внутрь. Он был в бархатном халате и остался у порога, не закрывая полностью дверь. Это было настолько по-аристократически деликатно, что я едва не расхохоталась.
— Тебе помочь с камином? — спросил он с чуткостью старшего мага-огневика, заботящегося о юных магах своей стихии, слишком неуютно ощущавших себя в такой ливень.
Вот только я была магом молний, и он об этом знал.
— Да, разожги, здесь слишком холодно, — я демонстративно дёрнула плечами и отступила на несколько шагов.
От Синеглазки отлетел огненный шар. Он плавной дугой отправился в зев камина и мгновенно охватил организованную мной горку дров.
«Хочу назад мою огненную магию!» — это был почти инстинктивный внутренний стон.
К шелесту ливня добавилось потрескивание огня. Глядя на меня, Синеглазка неосознанно теребил дверную ручку.
Вспышки то и дело окатывали его ярким светом. Особняк продолжал дребезжать, молнии вспыхивали прямо над нами, обрушивали на нас оглушительные раскаты. Ток пробегал по моим нервам, но это лишь больше тревожило меня.
Взгляд Синеглазки тревожил меня.
На миг гроза стихла, хотя в ушах ещё звенело.
— Что ты хочешь? — сорвалось с моих губ в этот миг затишья.
Бах! — Бах! — Бах! — снова взорвались вспышки света и звуки.
— Я хочу предложить тебе тёплого чая…
Бах! — Бах! — Бах!
— Или какао, — продолжал Синеглазка совершенно невинно.
В очередной вспышке в его глазах словно вспыхнули молнии — это было простым отсветом, но я почти вздрогнула.
— Или, может, ты хочешь чего-нибудь ещё? — Синеглазка мягко улыбался.
Бах! — Бах!
Стёкла снова дребезжали. Отсветы молний смешивались с отсветами каминного огня, и это напоминало мне о странном сне, в котором я горела в необжигающем пламени, и Лисар в драконьей форме наблюдал за мной сквозь полыхающую завесу.
«Как я умерла?» — этот вопрос снова всплыл в голове, вбился в виски сокрушительной болью, от которой перехватило дыхание.
Когда я снова смогла вдохнуть, смогла видеть, Синеглазка уже был рядом со мной, и я ощутила тёплый аромат его кожи. Он был так близко! И в раскатах грома мне послышалось «Варда…»
Глава 9. Сомнения и решения
Вспышка молнии отразилась в синих глазах, придавая им сходство с драконьими глазами Лисара. Но Лисар пах озоном и воспринимался колючим, а поддерживающий меня мужчина был тёплым и пах смесью мускуса и, кажется, жасмина. Он смотрел с беспокойством, почти обнимал — нежно и ненавязчиво.
Снова вспыхнула молния, и следом на дом с дребезжанием обрушился громовой грохот.
— Ты в порядке? — Синеглазка сказал это тихо.
Я же всё не могла понять, он правда назвал меня Вардой, или мне это послышалось.
Потому что для него я должна быть Лилиан, даже если какое-то время называлась иначе. Он ведь изначально следил за Лилиан.
И при этом он человек, который разбирается в проращивании каналов магии, хотя эта техника сейчас утеряна, а воспроизвести её по письменным указаниям запредельно сложно.
Снова вспышка, и снова отсвет молний в синих глазах.
Холодок пополз вдоль позвоночника вместе с мурашками.
Если подумать, Синеглазка не обращался ко мне «Лилиан». Пусть сначала я скрывалась, и он не мог использовать такое имя, в академии я открыла свою личность. С тех
