дороге:
сгорбленный старец с епископским посохом,
еле несут его слабые ноги,
юноша старцу идти помогает.
«Остановись, сын мой, отдых мне нужен,
ах, как покоя душа ожидает!
К предкам почившим стремлюсь я, натружен,
но милость Божья другого желает.
Только безмерною милостью Бога
смог я пройти через адские врата,
Он указал мне к спасенью дорогу,
сил мне придал для спасенья когда-то.
Твердо я верил в тебя, мой Спаситель,
будь на земле Ты всегда победитель!
Сын мой, я жажду! Испить бы водицы:
ты оглядись вокруг, здесь, без сомненья,
что-то найдется для отдохновенья, —
близок источник или криница».
Юный помощник ушел в леса чащу,
чтобы найти там источник журчащий.
Дальше и дальше он продирался,
пока до замшелой скалы не добрался.
Тут вдруг, как вкопанный, остановился,
как светлячок, что ночами летает,
блеск удивленья лицо озаряет, —
благоуханию он удивился,
невыразимое благоуханье,
будто бы райского сада дыханье.
Путник сквозь хвою густую продрался,
выше вскарабкался, что было мочи, —
что же за диво увидели очи:
дерева ствол перед ним возвышался,
яблоня дивная с кроной густой,
на веточке каждой плод золотой —
из золота яблоки благоухают,
их райский дух все собой наполняет.
И юноши сердце от счастья забилось,
и радости чувство в глазах заискрилось;
«Ах, ясно! Я вижу, что Бог милосердный
добр к старцу, который молился усердно:
послал Он ему вместо хладной воды
от яблони дивной златые плоды».
Но только к плоду он рукой потянулся,
как сразу же, страхом объят, содрогнулся.
«Касаться не смей – ведь не ты посадил их!» —
глас низкий, глубокий возник ниоткуда,
пришедший из мира невидимых, дивных,
и голос тот был обещанием чуда.
Вблизи находился лишь пень великанский,
кусты ежевики его окружили,
и высился дальше ствол дуба гигантский
с огромным дуплом, что века сотворили.
Юноша пень обошел, огляделся,
дальше продвинулся, в зелень всмотрелся:
но и следа одного не бывало,
что тут нога человека ступала,
в безлюдной пустыне лишь лес зеленелся.
«Наверное, уши мои подкачали?
Наверное, дикие звери кричали?
Наверное, был это звук водопада?» —
подумал он, больше не слыша ни звука,
и к яблоку поднял опять свою руку.
«Чужое оставь – прикасаться не надо!» —
вновь голос глубокий возник ниоткуда,
и юноша снова подумал про чудо,
и глядь – великанский вдруг пень шевельнулся,
как будто от сна векового очнулся,
широкие плечи, вздымаясь, расправил,
взгляд глаз смоляных на пришельца направил,
как свечи в ночи, эти жаркие очи,
и выдержать взгляд этот не было мочи.
Испуганный юноша крестным знаменьем
в ужасе трижды себя осеняет
и, пораженный кошмарным виденьем,
как перед страшным врага нападеньем,
бежит, и дорогу не разбирает,
до крови шипами себя раздирает
и падает ниц, весь охвачен смятеньем.
«Ах, старче, в лесу этом зло процветает:
скала, на ней яблоня там, на вершине,
она плодоносит плодами златыми,
а пень великанский их рвать запрещает,
и пень этот молвит, очами вращает,
он яблоню от чужаков защищает,
ах, старче, так бесы людей обольщают!»
«Ты ошибаешься, сын мой! От Бога
все чудеса там, Ему лишь во славу!
Вижу, что путь свой закончу по праву
именно здесь, так сложилась дорога,
в этой земле мне лежать. Напоследок,
сын мой, со мной на скалу ты последуй».
Сквозь заросли юноша путь проложил
и старца наверх на руках потащил.
Когда уже к яблоне той поднялись,
пень к старцу поднял свою голову ввысь
и, руки к нему протянув, ликовал:
«Ах, мой господин, посмотри на плоды —
то саженец твой, как же долго я ждал:
сорви, вот молитв твоих долгих следы!»
«Загорж, ах, Загорж, скоро отдохновенье:
остались последние жизни мгновенья!
Безмерна к нам милость великая Божья,
обоих спасла нас от адского ложа!
Прости меня ныне, тебя я прощаю,
мы вместе с тобой рядом головы сложим,
а души пусть ангелы ввысь забирают!»
«Аминь!» – отозвался Загорж и мгновенно
навеки почил, в скудный прах превратился,
и лишь ежевика на голых каменьях
осталась на память, что здесь он молился.
И замертво старец на землю упал —
земной его путь в тот же миг завершился!
Средь леса лишь юноша бедный стоял,
исполнить последнюю волю стремился.
А над головой его в то же мгновенье
две белых голубки на небо взлетели,
они возносились в счастливом паренье
и вот уже с ангелов хором запели.
Водяной
I
Водяной над озером
поет песню вечером:
«Ярче месяцу светить,
пусть сшивает крепче нить.
Шью себе я боты
для любой работы.
Ярче месяцу светить,
пусть сшивает крепче нить.
Как настанет завтра пятница,
Водяной в свой плащ нарядится.
Ярче месяцу светить,
Пусть сшивает крепче нить.
Наряд зеленый, боты красные,
Завтра свадьба ждет прекрасная.
Ярче месяцу светить,
Пусть сшивает крепче нить».
II
Рано утром панна встала,
белье в узел завязала:
«К озеру пойду я, матушка,
постираю свое платьишко».
«Ах, к озеру не ходи,
дома, дочка, посиди.
Сон я видела к беде,
не ходи сейчас к воде:
Тебе жемчуг выбирала,
в бело платье одевала,
юбка – пена водяная,
не ходи к
