и аккуратно кормил девочку, Настя замерла. Эти глаза она бы узнала из тысячи, потому что принадлежали они ее другу, Кириллу. Достав переговорное зеркало, Анастасия Лифанова вызвала друга.
— Кира, бросай все и пыли в клинику, — напряженным голосом заявила она.
— Что случилось, Настенька? — поинтересовался майор Краснов, доселе подругу в таком состоянии не видевший.
— Смотри сам, — она повернула зеркало к детям, показывая эту картину другу.
— Мать моя, Красная Армия, — донеслось из зеркала. — Десять минут!
* * *
Изменение в поведении потомка Крюкохват отметил не сразу, но стоило ему заметить нехарактерные для гоблинов порывистые движения, как Брюхоног был тут же спеленат и увлечен в ритуальный зал, а сам Крюкохват мрачно положил синий шар в красный желоб, объявляя этим самым тревогу.
Не прошло и часа ритуала, как Брюхоног оказался в изоляции, а по коридорам и галереям забегали гоблины-стражи. Они хватали сородичей и разводили по залам, чтобы вывести у них из крови зелье да снять проклятье, которое наложили на них те же, кому и нужно было уничтожить народ гоблинов. «Эльфийское безумие» было старым заклятьем, к которому люди отношения точно не имели: чтобы наложить его, нужны были именно эльфы, причем не нынешние вырожденцы, а древний враг, доселе на этой планете не существовавший. Необходимо было допросить Брюхонога и найти врага.
Гоблинские вожди выдыхали, понимая, что еще немного — и пещеры были бы выжжены теми, кого маги презрительно звали магглами. Гоблины-то точно знали возможности людей и их боевого оружия. Как никто другой, зеленошкурые понимали, что с ними будет в случае падения Статута.
В подземельях Хогвартса высокий молодой рыцарь читал пергаменты, чувствуя, что еще немного, и начнет крушить все вокруг. То, что сделали с его детищем, вызывало ярость, просто неконтролируемое бешенство, которое с трудом сдерживала любимая жена. Она, правда, тоже всепрощением не страдала, отчего Хогвартс ждали отнюдь не простые дни.
— Годрик, рыцарь мой, не спеши, — сказала ему девушка. — Всех убить ты еще успеешь, нам надо разобраться, кого конкретно убивать.
— Мара, душа моя, но это же просто невозможно! — возмутился Годрик Гриффиндор, страж и Хранитель Хогвартса. — Была бы жива Ровена, тут бы скелеты строем ходили!
— В чем-то хорошо, что Ровена решила не оставаться, — улыбнулась Мара Гриффиндор, страж и Хранитель Хогвартса. — А то, боюсь, тебе бы ничего не осталось. А мама вообще бы тут оставила только фарш для своих любимых грядок.
— Ты права, любовь моя, — успокоился Годрик, возвращаясь к пергаментам.
Помона Спраут в результате допросов показала… То, что она показала, было чудовищно. Но приглашенные гоблины смогли все-таки обнаружить у женщины следы проклятья, которое, возможно, и привело к такому поведению. Амелия Боунс дрожала от ярости, ибо понимала, кто конкретно мог наложить такое проклятье на декана факультета барсуков.
Решившись, мадам Боунс приказала арестовать Альбуса Дамблдора.
* * *
Гарри докормил Гермиону, которая еще не могла кушать сама, кинул взгляд на кардиомонитор и потянулся за таблетками. Девочка смотрела только на него и только ему позволяла себя мыть, за это время полностью уже доверившись. Гермиона чувствовала себя очень слабой и, если бы не Гарри, скорее всего, не выжила бы. Но рядом был Гарри, мывший ее, кормивший ее, выносивший судно, ни разу не поморщившийся и даже не понявший вопроса, когда девочка его спросила.
Когда дверь в палату открылась, Гарри отреагировал на движение, сразу же вставая так, чтобы прикрыть Гермиону. В проеме двери стояли двое: женщина, очень похожая на его Гермиону, и мужчина, взглянув на которого, Гарри пошатнулся. Мужчина смотрел на него пронзительно-зелеными глазами, такими же, какие были у мальчика, а еще он был чем-то похож на маму, такую, какой та была на колдографии.
Гарри, замерев, стоял и смотрел на двоих взрослых, не понимая, что происходит, отреагировав только тогда, когда всхлипнула повернувшая голову Гермиона. Мальчик кинулся к своей девочке, обнимая ее, прижимая к себе, а Гермиона смотрела на женщину, так удивительно похожую на нее, и по лицу девочки катились слезы. Ей хотелось сейчас прикоснуться к этой женщине, потрогать ее, ведь она всем сердцем, всем своим существом ощущала кого-то родного. Гермиона смотрела на Анастасию и молча плакала, не замечая этого, а Гарри уже давил, изо всех сил давил красную кнопку, страшась того, что целители не успеют.
— Мама, — прохрипела Гермиона, теряя сознание.
Часть 14
Когда целители сумели стабилизировать Гермиону, отругав всех вокруг за такие стрессы, на кровати рядом с детьми сидели майор Краснов, Анастасия и ее дочь Лара, гладившая сейчас по рукам ничуть не возражавших против этого Гермиону и Гарри. Лара тихо плакала, глядя на этих двоих, потому что не могла себе и представить, что так бывает.
— Это случилось давно, — начала свой рассказ Настя. — Из посольства исчезло трое магически одаренных детей, все девочки, которых мы все ищем и по сей день. Ты, малышка, — она посмотрела на Гермиону, — просто вылитая Леночка, моя сестра, а ты, мальчик…
— Моя младшая сестра Лиля пропала тогда же… — вступил Кирилл. — У тебя ее глаза, да и внешне сходство есть. Наша мама не выдержала долгой разлуки, а потом и папа ушел за ней, остался только я. Настенька не оставила одного, так и вышло.
— Значит, меня родили не Грейнджеры? — тихо спросила Гермиона, переживая весь ужас своего детства.
— Нет, малышка, — улыбнулась ей Анастасия. — Мы не знаем, кто был твоим отцом, но в любом случае, ты наша. Мы не разлучим тебя с Гарри, не бойся, да и Краснов вас одних не оставит. Вот завтра приживят тебе новое сердечко, и отправим вас домой…
— У нас нет дома, у нас ничего нет, мы никому не нужны, — заплакала Гермиона, почти ничего не понявшая, кроме того, что, возможно, все изменится.
— Вы нам нужны, дети, — произнесла Настя, кидаясь к девочке. — Очень нужны, и у вас есть дом. У вас есть целая страна, которая укроет и защитит, вы больше не одни.
— Вы не одни, — Кирилл обнял мальчика и его девочку, сейчас плачущую навзрыд так же, как плакал и мальчик.
— Мы не одни… — Гарри не мог сдержать слез, что прорвались, несмотря ни на что. — Не бросайте Гермиону, пожалуйста, — вдруг попросил он.
— Вас обоих никто никогда не бросит, — прошептала Настя. — Скоро увидите бабушку и дедушку, а там и мы приедем, да, Ларочка?
— Да, мамочка, — проговорила девочка, обнимая мальчика и его девочку.
— Если ты не против, Гермиона, будешь мне доченькой, — продолжила Настя. — А Гарри твой будет рядом с тобой, ведь разлучать вас нельзя. Хочешь,
